Это уже похоже на стратегическую линию. Бжезинский, а вслед за ним и Киссинжер, выступили с разрывом в несколько дней с выдающимся предложением к Китаю.
Бжезинский, советник Брака Обамы по внешней политике во время президентской предвыборной кампании, выступил за создание союза США с Китаем по образцу отношений Вашингтона с Европой и Японией. Об этом Бжезинский пишет в статье в Financial Times. С таким предложением он выступил ранее в Пекине.

Кисс
нджер в преддверии инаугурации Б.Обамы в британской (что тоже характерно!) The Independent практически буквально повторил и усилил слова Бжезинского:.. “ядро” будущего мирового порядка должны составить США и КНР, которым сейчас важно сотрудничать и не замыкаться в своих регионах, чтобы совместно преодолеть последствия кризиса.

Поскольку Бжезинский и Киссинжер принадлежать как бы конкурирующим партиям на американском политическом поле, эту идею надо рассмотривать крайне внимательно и всесторонне.

Падение цен на нефть – явно искусственное – как и их предыдущий подъем говорит о многом. Началось оно ровно месяц после опубликования мною – за две недели дл грузинских событий, – статьи «Нефтяные качели» («Профиль», №29(584) от 28.07.2008), заканчиващейся аккуратным предупрежением: «Нефть – это политический фактор. Цена на нее – важнейший политический инструмент. А ключи от нефтяного рынка – в руках у американских финансовых кругов. Реально, как кажется, проблема для США в том, что Россия и Китай сидят сегодня на нефтяных качелях: низкие цены на нефть будут поднимать Китай. Высокие – Россию. Оба варианта для США не очень привлекательны. И это – политический выбор.»

Падение цен на нефть – это явное приглашение Китая к дружеским объятиям и, вместе с заявлениями двух политических патрициев, – очевидное доказательство серьезности намерений США.

Стратегическая идея РАЗДЕЛА МИРА между США и Китаем геополитически полностью аналогична оси гитлеровская Германия-Япония и вне сомнений может иметь ровно тот же смысл и направлена, с большой вероятностью – помимо прочих целей, – на раздел России. О перспективе такого развития событий я писал более десяти лет назад в статье «Стратегическую угрозу мы почти проморгали», которая имела непростую судьбу: она была написана в 1994 году, а опубликована в «Новых Известиях» только пять лет спустя, в 1999 г, причем в укороченном варианте – в опубликованную версию не вошла карта и «расписание сил» (Стратегическую угрозу мы почти проморгали // Новые известия, 27 мая 1999, с. 4).

Сегодня описанный тогда сценарий, судя по развитию ситуации и, по существу, коллективного заявления Бжезинского и Киссинджера начинает обретать весьма серьезные очертания.

Но, прежде всего, о мотивировке, которая сама по себе исключительно важна и интересна. Киссинджер пишет: «Дилемма проста: глобальное управление в сфере финансов существует, но в политике по-прежнему тон задают национальные государства. Поэтому или будут созданы политические наднациональные органы, с полномочиями для решения подобных кризисов, или же мир откатится к регионализму и меркантилизму XIX века».

Тут каждое слово на вес золота и думать над этой сентенцией надо долго и многофакторно.

Во-первых, начать надо с явного логического противоречия. С одной стороны, Киссинджер сетует на то, что тон в политике задаются национальными государствами, с другой, и Киссинджер, и Бжезинский, фактически предлагает двум национальным государствам: США и Китаю, – взять в руки управление этим несовершенным миром.

Это кажущееся противоречие имеет вполне ясный смысл: оно означает вполне ясное приглашение именно к переделу мира между США и Китаем: при сохранении национальных государств в известной форме суверенных образований, они будут задавать тон по-прежнему. Иными словами, товарищи предлагают по факту оставить только два суверенных государства: США и КНР, что в определенной мере ассоциируется с эпохой холодной войны, но с существенным элементом новизны: дуумвират вместо противостояния.

Во-вторых, интересен вопрос о полномочиях. Киссинджер предлагает создать «политические наднациональные органы с полномочиями для решения кризисов», причем , судя по противопоставению со сферой финансов, речь идет о создании именно политических органов. Не случайно же Бжезинский обозначил G-2.

Тут есть несколько слоев проблемы.

Первый вопрос: а разве ООН не обладает полномочиями по разрешению кризисов?

Второй вопрос – G-7/8. В то время, как Россия и Европа предлагают расширить состав до G-20, включив растущие страны – Китай, разумеется, но также Индию, Бразилию, и т.д. – то есть двигать международные отношения в «демократическую сторону», – Бжезински и Киссинджер предлагают, напротив, сузить число «командиров» до двух, то есть, фактически, они дезавуируют всю систему сегодняшних международных отношений в пользу установления думвирата.

Третий вопрос. Почему и в каком смысле сегодняшний миропорядок малоэффективен, почему он не разрешает политических кризисов? – Да потому, что на международном уровне право работает исключительно в части мелких вопросов, вроде морского права, но асболютно беспомощно, если конфликт затрагивает интересы мало-мальски серьезных государств, ибо право в принципе не работает без инструмента принуждения к исполнению правовых решений., а принуждение возможно только если могущество принуждающего подавляющим образом превосходит могущество принуждаемого, исключая сопротивление или гарантированно его подавляя. Право срабатывает в пределах государства если оно не только де-юре, но и де-факто обладающего монополией на насилие. Тогда оно способно принудительно разрешать конфликты между более или менее мелкими нарушителями спокойствия. Но если такая безусловная монополия на насилие в пределах госдарства по каким-то причинам отстствует или проставлена под сомнение, то результатом с неизбежностью оказывается является гражанская война.

В международной политике де факто существует противоречие: ограны обладющие легальным правом разрешать конфликты не обладают монополией на подавление нарущителей их решений, тогда как США, обладающие подавляюшей военной силой по отношению к большинству государств, легальным правом разрешать конфликты не обладают.

Чем, в таком случае, отличает управляющая «двойка» от той де ООН? – В этой паре Китай в силовом отношении неизмеримо слабее и даже после окончания военной реформы в 2025 году останется слабее США. Могут ли США рассчитывать, что им по каким-то причинам будет легче договариваться с одним Китаем, чем, скажем, с Совбезом ООН?

Четвертый вопрос. Почему возникла необходимость общения к формату G-2? – Аналогия Бжезинского, утверждающего, что США должны установиться с Китаем такие же отношения как с Европой и Японией выглядит, мягко скажем, двусмысленно. Европа и Япония – территории, потерпевшие поражение во второй мировой войне и потому прямые вассалы США. На их территориях расположены американские военные силы сопоставимые, а то и превосодящие «национальные силы обороны» этих стран, американские инвестиции в Европе со времен плана Маршала, в Японии – по определению, – обеспечивают контроль за огоромной частью экономик этих территорий. Китай – хотя и является для США чем-то вроде Дейтройта прежних лет, страна неизмерио более самостоятельная, причем – в отличие от СССР/России не отказавшаяся ни от Мао Дзедуна, ни вообще от коммунистической идеологии.

Пятый вопрос, Понятно, что инаугурация и все такое. самое время для “новых идей”. Но только ли с этим связано то, что и Бжезинский и Киссинжер озвучили согласованную республиканско-демократическую линию практически одновременно и во время газового кризиса?