Сюжет о том, как губернатор Дарькин спасал предприятие “Русский вольфрам”, всю прошлую неделю крутили по ТВ и описывали в прессе. Описание более или менее стандартное: вот возмущенные горняки, которые уже год не видели зарплаты и грозят перекрыть федеральную трассу. Вот Дмитрий Медведев, связавшись с полпредом Виктором Ишаевым и губернатором Сергеем Дарькиным посредством видеоконференции, велит им прекратить безобразие. Вот срочно вернувшийся из отпуска Дарькин подписывает с таинственным собственником предприятия (его даже Владимир Путин искал, но не нашел: по словам премьера, с начала кризиса собственник “бегал по Москве, прятался”) соглашение о передаче активов другому юрлицу (какому – становится известно не сразу) и самолично обещает выплатить людям всю зарплату за много месяцев. Следом показывают представителя теперь уже бывшего собственника, некоего Родионова, который благодарит губернатора за помощь в сложной ситуации. Горняки откуда-то знают, что Родионов и есть собственник и что он родственник Грызлова. Однако в Приморье есть свои, социально ответственные родственники. Для того чтобы расплатиться с рабочими, Дарькин берет кредит “под личную ответственность губернатора” в коммерческом банке “Приморье”, крупным пакетом акций которого владеет его жена – актриса краевого драматического театра Лариса Белоброва. Через день открывается правда и о юрлице, которое взяло на себя тяжелый и дорогой труд вернуть лицензию предприятию-банкроту и расконсервировать убыточное производство. Дело новому управленцу чуть-чуть не по профилю: имущество горнорудного предприятия оказалось передано местному поставщику тепла, КГУП “Примтеплоэнерго”, зато бизнес также родной губернатору. КГУП называют его детищем (в 2001 году Дарькин инициировал создание предприятия для бесперебойного снабжения теплом края), но детищем трудным. Первый руководитель “Примтеплоэнерго” бежал после обнародования результатов проверки расходования средств; при втором компания попала в поле зрения приморской прокуратуры в связи с незаконной вырубкой леса и строительством на освободившихся территориях неких объектов.
Инвестиции в “Русский вольфрам” выглядят чистой благотворительностью. Выплатив рабочим зарплату и пообещав поднять на ноги предприятие, губернатор пошел еще дальше – заявил о создании новых рабочих мест для работников “Русского вольфрама” в сфере лесопереработки и строительства дорог. Очевидно, таким образом, что полной веры в возрождение взятого под крыло горнорудного бизнеса у него нет.
Но это, конечно, не благотворительность. Допустить у себя в Приморье второго Пикалево Сергей Дарькин не мог. Над ним и раньше часто сгущались тучи, но последнее время с особой настойчивостью ходили слухи о том, что он – первый кандидат на вылет из губернаторов. И даже не из-за коррупционных скандалов. Просто федеральную трассу первый раз за кризис перекрывали не в Пикалево, а там, в Приморье, и не безработные, а, наоборот, разлученные с подержанными иномарками автолюбители. К тому же и кредит в банке г-жи Белобровой был взят на неразглашаемых условиях – о степени благотворительности тут можно только гадать. И каким образом он будет возвращаться, и из каких средств будет финансироваться Светлогорское убыточное производство, остается действительно семейным делом приморского губернатора.
По семейным обстоятельствам
“Избрав основным критерием оценки работы губернаторов отсутствие плохих новостей из региона, власть отдает себе отчет в том, что это усилит коррупцию. А семейственность является одним из наиболее естественных проявлений коррупции”,- полагает руководитель фонда “Петербургская политика” политолог Михаил Виноградов.
Вообще-то, борьба с коррупцией для президента Дмитрия Медведева стала знаковой темой. Именно ее он выбрал главной линией своей предвыборной риторики и, можно даже сказать, последовательно проводил в жизнь. Сначала был богато анонсированный план по борьбе с коррупцией, затем – пакет антикоррупционных законов, и в нем даже прописано кое-что о родственных связях, и в конце концов – требование о предоставлении чиновниками деклараций о доходах.
Сам Дмитрий Медведев, правда, на прошлой неделе в интервью китайскому телевидению успехи в этой борьбе оценил не очень высоко: “Законодательство есть, но о результате говорить не приходится, мы в самом начале”.
Эксперты с ним, в общем, согласны.
“Вся российская власть пронизана чиновничье-бизнесовыми кланами, и нет никаких признаков того, что этот факт кого-то не устраивает”,- вторит ему редактор сайта “Антикомпромат.ru” политолог Владимир Прибыловский. На его сайте собраны все имеющие отношение к этой теме факты. Статьи о двоюродных племянниках Путина – двух Михаилах, Шеломове и Путине – которым принадлежат пакеты акций банка “Россия”, “Согаза” и некоторых других компаний. О собственности самого Дмитрия Медведева: согласно отчету Счетной палаты, в 1999 году нынешний президент контролировал 20% целлюлозно-бумажного холдинга, “и никто не знает, когда и кому он эти акции продал”, цепляется Прибыловский. О преуспевающих родственниках губернаторов и президентов – Юрия Лужкова, Минтимера Шаймиева, Муртазы Рахимова, ушедшего в отставку Егора Строева. “Российские чиновники, как и любые другие, имеют определенные сложности с конвертацией власти в собственность и с легализацией этого процесса,- говорит Михаил Виноградов.- Наиболее очевидный путь конвертации – через семью, потому что кому же еще довериться. Но для России этот процесс имеет более ярко выраженную логику: такая клановость – неизбежная цена за все более глубокое проникновение государства в экономику”.
Что в карманах у малолеток?
Некоторое время назад действительно стало складываться ощущение, что власть об этой проблеме хотя бы задумалась. В декабре прошлого года президент Медведев предложил высшим чинам государства предоставить декларации, а через несколько месяцев распространил это пожелание вообще на всех лиц, занимающих государственные должности в РФ. Потрясений или скандалов декларации не сделали. Да, стало известно, например, что жена Владислава Суркова Наталия Дубовицкая заработала за прошлый год 16 млн 804 тыс. руб., поскольку является совладелицей нескольких крахмально-паточных заводиков. Но купила она их до вступления в брак с первым заместителем главы президентской администрации (этот брак у него второй, и заключен он недавно), так что никакого отношения к его службе покупки не имеют. “Декларации не очень информативны,- жалуется политолог Прибыловский.- В них, например, положено говорить только о несовершеннолетних детях. А ведь насколько интереснее имущество совершеннолетних – сына Валентины Матвиенко, который многомиллионные контракты от города получает, сына Лужкова, сыновей Рахимова и Шаймиева. К тому же нет полномочного органа для того, чтобы проанализировать и проверить декларации, а уж тем более чтобы кого-то наказывать”.
Президент Медведев о декларациях высказался мягко. В апрельском интервью “Новой газете” он сообщил, что не видит ничего предосудительного в том, что, например, супруги высокопоставленных чиновников правительства и администрации Кремля занимаются бизнесом: “Главный вопрос состоит в том, насколько прозрачны интересы такого бизнеса”. “Если, допустим, должностное лицо занимается регулированием процессов в той или иной отрасли, а его супруг или супруга работает в крупной компании этой отрасли, то это неэтично”,- пояснил он.
Тем не менее вопросов к Юрию Лужкову, в чьи должностные обязанности входит регулирование деятельности московского стройкомплекса и его неотъемлемой части – компании супруги мэра Елены Батуриной “Интеко”, или к Валентине Матвиенко, отдавшей подряд на строительство комплекса зданий “городской ратуши” за $800 млн компании “ВТБ-девелопмент”, возглавляемой единственным сыном Сергеем Матвиенко, не возникло.
Нельзя сказать, чтобы апрельское предостережение президента повлияло и на последующие действия чиновников. Так, в мае стало известно о том, что глава “Ростехнологий” Сергей Чемезов собирается усовершенствовать автомобили “Лада” с помощью автоматических коробок переключения передач, которые намеревается производить его жена. Принадлежащая на 70% Екатерине Игнатовой компания ООО “Кате” ведет переговоры с ВТБ о кредите на несколько десятков миллионов долларов – деньги нужны на завершение строительства завода в Калининграде и запуск в производство уникальной российской разработки АКПП. Комплектующие компания будет заказывать у тайваньской фирмы Tsang Yow, а устанавливать коробки надеются на все российские автомобили – но пока что наиболее благожелательно к проекту отнесся муж. Автомобили Lada Kalina с АКПП, разработанной в “Кате”, уже прошли испытания и признаны годными.
Неделей позже стало известно о еще одном родственном альянсе, на сей раз в семействе Грефов. Возглавляемый Германом Грефом госбанк выдал кредит на полмиллиарда рублей омскому предпринимателю Евгению Грефу, брату Германа. Кредит выделили под залог “недвижимости, прав аренды, а также незавершенного строительства и товаров в обороте”. Стоит отметить, что по нынешним временам банковская практика такие залоги не считает надежными.
В виде исключения
Пожалуй, за последнее время широкую известность получили лишь две истории о разрушении кланов. Одно, помельче, имело место в Подмосковье. Летом прошлого года многие СМИ написали о том, что на министра финансов Московской области Алексея Кузнецова заведено уголовное дело по факту превышения должностных полномочий. Сообщалось, что вместе с женой, владелицей компании “Русская инвестиционная группа” Жанной Буллок, он уехал в США, где, как выяснилось, у него было второе гражданство (чиновникам иметь двойное гражданство запрещено). Якобы уголовное дело касалось незаконной передачи подмосковных земель под строительство, и “Русская инвестиционная группа” при содействии Кузнецова получала лучшие участки. Однако в феврале этого года появилась информация о том, что в Следственном комитете при прокуратуре РФ эти сообщения опровергли: уголовное дело против Кузнецова не возбуждалось, и никаких обвинений ему предъявлено не было.
Второй сюжет более масштабный, и его драматургия все еще разворачивается – речь идет о медленном вытеснении из Башкирии клана Муртазы Рахимова. Отдав контроль над башкирским нефтяным комплексом московской структуре АФК “Система” (много лет его контролировал сын Рахимова Урал), Рахимов один за другим теряет и политические рычаги контроля внутри республики: ему оппонирует региональное отделение “Справедливой России”, у него посадили начальника УФМС и поменяли главу МВД. Воплем отчаяния стало недавнее интервью Рахимова газете “Московский комсомолец”, в котором он обвинил федеральную власть в том, что она “отходит от процессов демократизации”.
Известно, что Рахимов мечтал о том, чтобы передать свою власть по наследству (со своим наследником Уралом он, правда, одно время был в ссоре, но потом помирился),- существовали версии относительно того, что такая форма клановости кажется Кремлю избыточной. Впрочем, соседней Татарии такие же вещи вполне сходят с рук. По некоторым данным, Минтимер Шаймиев на высшем уровне обсуждает кандидатуру преемника, называя в качестве такового сына Радика, который контролирует российско-американскую группу (АО) ТАИФ, а та, в свою очередь,- большую часть нефтехимического комплекса республики.
“Атака на кланы – это не тенденция,- подтверждает Михаил Виноградов.- В России на данный момент просто не существует института, заинтересованного в создании такого вектора. Борьба с отдельными кланами ведется из чьих-то частных интересов”.
“Можно сколько угодно говорить о том, что для чиновника иметь интересы в контролируемом бизнесе неэтично, в действительности эти связи никак не караются,- говорит политолог Владимир Прибыловский.- В случае с Рахимовым речь идет о том, что один клан ослабел, а другой пытается занять его “поляну” – это не более чем закон джунглей”.
В последнем ежегодном докладе международной правозащитной организации Transparency International говорится о том, что в России самой коррумпированной структурой из общественных институтов считают именно чиновников,- такого мнения придерживается 63% россиян. Основания так думать у россиян есть: согласно данным этой же организации, с 2007 года число россиян, признавшихся, что за последний год хотя бы раз давали взятку, выросло с 17 до 29% из общего числа опрошенных.