После того, как Михаила Бекетова неожиданно перевели из Реабилитационного центра Росздрава в Дом сестринского ухода в глухом углу Подмосковья – по сути, в богадельню, куда отправляют доживать, все как-то всполошились.

Ну с какой-такой радости живого человека как какую-то куклу за 10 минут подхватывают с койки, везут куда-то за тридевять земель… Но больше всего насторожило, что по приказу министра здравоохранения Московской области, с чиновниками которого у репортера были, мягко говоря, напряженные отношения.

Собственно, в московской клинике он оказался после того, как в Химкинскую больницу стали поступать угрозы – в дело вмешался депутат Мосгордумы Митрохин и помог организовать перевод Бекетова в институт Склифосовского. То есть с тех пор Бекетов попал под юрисдикцию совершенно другого субъекта Росфедерации.

С какого перепуга московские клиники исполняют приказы минздрава Подмосковья?

В общем, аккурат на следующий день после моего возвращения с Северного Кавказа мне позвонил Николай Московченко, экс-депутат Мосгордумы и радикальный борец со всякой мерзостью и предложил: “Давай завтра проведаем Мишу”. Мол, душа что-то не на месте.
Ну, взял я часа четыре на поспать и поехали, рано утром.

Суть в том, что Михаила запрятали действительно основательно – деревня Рахманово Павлово -Посадского района находится в километре от Носовихинского шоссе. Шоссе – громко сказано, многие москвичи, кому не приходилось по нему кататься, возможно, даже названия этого не знают. Да и зачем? Естественно, чтобы более-менее проехать, выезжать надо рано – мы тронулись в 6 утра, а к семи были уже возле желтых ворот богадельни, приткнувшихся между гаражами жителей деревни.

И вот каково же было наше удивление, когда мы узнали, что Бекетова уже перевели – куда неизвестно. В 5 часов утра приехала машина с надписью “Медицина катастроф”. На месте в полседьмого утра оказался заместитель главврача – его выдернули прямо из койки – он и рассказал, что знал. Мол, приехал брат и забрал в неизвестном направлении.

Хм! Но у Михаила Бекетова нет родного брата. Мы уточнили – может, брат двоюродный или сводный? “Нет, ответил замглавврача, – брат родной”.

Вот так, в первый раз Бекетова перевезли по приказу подмосковного министра, а второй – по решению несуществующего родственника. Это как?

Еще замглавврача рассказал, что в богадельню Бекетова привезли с ОМОНом (возможно, это были бойцы какого-то другого спецподразделения МВД, но медик называл их так), и милиционеры жили все эти дни там же, в богадельне. А потом вот, получается, сдали на руки МЧС?.. С чего “Медицина катастроф” занимается инвалидом, которого решили упрятать в дом престарелых?
А еще опрошенные нами медсестры и нянечки рассказали, что им строго-настрого было запрещено общаться с таинственным больным, запрещено знать, как его зовут, кто он и что он – ну просто “железная маска” Павлово-Посадского уезда! (Кстати, мэр Павлова Посада находится под следствием по поводу махинаций с муниципальной недвижимостью).

Естественно, сотрудники Дома сестринского ухода были удивлены, что к ним перевели такого больного, а еще больше удивились, как его от них забрали.

Вот если честно, складывается впечатление, что Михаила Бекетова пытаются спрятать с глаз подальше, и одними соображениями его безопасности это объяснить трудно.

Сначала некая адвокатская группа получает его в “безраздельное пользование”, решает, кто будет его посещать, а кто нет – от него отлучают единственного реально близкого человека, гражданскую жену Светлану. Жене запрещено посещать Михаила, запрещено видеть его.

Потом Михаила переводят в Реабилитационный центр, хотя врачи института Склифосовского, где его, собственно, спасли, были против его перемещения – и правильно были против, поскольку из Реабилитационного центра его выпихнули прямиком в сельскую богадельню.
Тем временем организуется некий фонд помощи Бекетову, который, заметим, сам ни да, ни нет пока сказать не может. “Под него” ведется какая-то финансовая деятельность, но почему-то в итоге этой титанической работы он, опять-таки, попадает не в элитную клинику, а в селькую богадельню.

И на финал – он вообще неизвестно где!

Он беспомощен, и с ним можно делать все, что угодно. Адвокаты, которых Бекетов до случившейся с ним трагедии, кажется, в глаза не видел, решают, куда его перевозить, как с ним поступать… Никто не может даже проконтролировать, что происходит. Если с ним сейчас что-то случится, никто даже знать не будет.

И второй аспект проблемы – кому-то очень выгодно представить жесткого репортера, острого социального и политического журналиста Михаила Бектова борцом за экологию. Мол, боролся человек за подмосковный лес и пострадал. Это стало общим местом.

Вашу мать, да покажите мне статьи Бекетова про экологию! Да, он касался проблемы Химкинского леса, но в ракурсе прокладки скоростной магистрали Москва-Петербург! Да, он говорил о лесе, но в ракурсе махинаций с подмосковной землей – возможно, крупнейшей коррупционной афере последних лет в стране!

Но теперь все, что он делал, скрыто Химкинским лесом. Просто “герой-лесник” какой-то!

Но последний выпуск “Химкинской правды” был посвящен совсем не лесам и огородам. Там содержалась важнейшая и, как выяснилось, опаснейшая информация о кредите, который должна была взять Химкинская администрация в банке “Возрождение”. Как утверждал Бекетов, без тендера и на невыгодных условиях, к тому же сам кредит райолнному бюджету не был нужен.

Позже глава Химок Стрельченко был вынужден оправдываться за это аж на целую полосу в правительственной “Российской газете” – не поскупились. Он сообщил, что кредита на финал барть не стали. Видимо, это было очень важно для Стрельченко – сообщить, что кредита не брали.

Но ведь в Подмосковье не один район, а целых полсотни. И в каждом, наверно, есть отделение банка “Возрождение” (у банка 84 офиса в Москве и Подмосковье, а функции официального агента по реструктуризации ипотечных кредитов в Московской области были переданы коммерческому банку «Возрождение») и других банков, близких к администрации. Вот в других районах – не брали?

Объем выданных банком «Возрождение» кредитов корпоративным клиентам в сентябре – октябре прошлого года составил около 37 млрд рублей. Об этом говорится в сообщении пресс-службы самого банка. А в сентябре банк предоставил своим корпоративным клиентам 28 млрд рублей, в том числе 13 млрд – в Московской области. В октябре около 9 млрд рублей, в том числе в Подмосковье – около 4 млрд. То есть по тогдашнему курсу – в одном Подмосковье было роздано кредитов этим банком на сумму, примерно такую же, какую запросил Лукашенко для спасения белорусской экономики, и не получил.

Мы знаем только, что в одном из банков, близких к администрации Подмосковья, уже после трагедии с Бекетовым были проведены аресты. Мы знаем, что немало подмосковных чиновников находятся под следствием, а некоторые, после возбуждения дела, даже кончают жизнь самоубийством, как в Бронницах.

А еще мы знаем, что один из богатейших регионов России вдруг оказался едва ли не в самом худшем финансовом положении в стране, эксперты говорят о дефолте области, хотя официально это слово не произносится (по данным фонда ИНДЕМ, Московская область в России является самым коррумпированным регионом). Но вот внешнее финансовое управление произносится отчетливо.

Не об этом ли хотел предупредить Михаил Бекетов еще в прошлом ноябре, когда что-то можно было остановить, затормозить, исправить?
Но сегодня все, что “нарыл” Бекетов, умирает в его проломленной голове. А “друзья” и “соратники” упорно лепят ему образ экологического деятеля, чтобы за деревьями не увидать леса большой коррупции и большого государственного преступления. Я не случайно говорю о государственном преступлении – невозвратные кредиты, которые берутся оборонными предприятиями под залог основных фондов, в конечноом счете приводят к ликвидации производственной базы ОПК – именно на этих землях особенно выгодно заниматься “девелоперским бизнесом”, превращая щит Родины в торговые комплексы. И это, конечно, “государственная тайна”.

Ну а сам Михаил, похоже, повторяет судьбу “железной маски”, только все проходит без романтического антуража, дуэлей на шпагах и прочего.