“В четверг вечером присяжные Мособлсуда оправдали троих обвинявшихся по делу о покушении на Анатолия Чубайса. Корреспонденты «КП» Виктор БАРАНЕЦ и Александр КОЦ встретились с главным фигурантом этого дела – отставным офицером Генштаба – сразу после того, как он вышел на свободу

В квартире Квачковых на Бережковской набережной стоял радостный шум, звенели бокалы, звучали проникновенные тосты – человек 40 родственников и друзей полковника пришли к нему среди ночи, чтобы поздравить с выходом на свободу. То и дело трезвонил телефон Квачкова – домашний и мобильный. Светились радостью глаза детей, жены, матери полковника. Терся о ногу хозяина, 3 года и 2 месяца не бывшего дома, старый пес. Мы еле вырвали на полчаса недавнего узника из праздничного гама, чтобы поговорить с ним…

Кто стрелял в Чубайса?

– Владимир Васильевич, почему все-таки подозрение пало именно на вас?

– Кто-то хорошо знал мои настроения, мои политические взгляды. Кроме того, известно, что я – один из ведущих специалистов в стране в области именно подрывного дела и организации засад. На этом определенные силы и сыграли.

– Так кто же мог покушаться на Чубайса?

– Не знаю. Версии могут быть разные. Накануне был арестован ближайший друг Чубайса Валерий Пасат. За незаконную торговлю там чем-то – самолетами, вертолетами… Надо было отвести от себя эту ситуацию, например. Или вот в РАО «ЕЭС» в то время шел дележ пакетов и акций, кто там что будет контролировать. И очень может быть, Чубайса таким образом напугали. Пули, которые зафиксированы, все были сосредоточены в правой части автомобиля BMW. В правой передней части. А Чубайс сидел в задней левой. То есть заранее было предусмотрено, чтобы никто не пострадал…

Ходорковский все ждал олигархического восстания

– Говорят, вы сидели с Ходорковским. Как вы встретились?

– До него мы «переезжали по хатам» с Костей, он же Игорь, он же… Ну, в общем, много у него имен было – из солнцевских он. В одной камере нельзя сидеть месяцами, все время перекидывали в другую.

У Кости был большой холодильник, который с нами переезжал. Тут в очередную камеру заходим – нищий сарай. Малюсенький холодильник то ли «Саратов», то ли «ЗиЛ» 53-го года выпуска. Телевизор малюсенький. И на верхней шконке миллиардер сидит, морковку жует. Ему там запретили все. А с нашим приездом его жизнь стала лучше. У нас – большой холодильник и большой телевизор. А телевизор он очень любит. Сначала оба, конечно, понимали, что мы совершенно с разных полюсов. Я арестован за якобы покушение на Чубайса – дружка его…

– Вы руку ему пожали?

– Конечно.

– А с верхней полки не согнали?

– Нет. Во-первых, он очень любит телевизор, который наверху, а я – нет. Ну и зачем мне лазить «на пальму» – это на жаргоне. Я на нижней шконке. Так вот. По понятиям – если хата маленькая, то все едят за одним столом. А он: «Я отдельно». Ну, пожалуйста. А потом Ходор увидел, что это ему невыгодно, что «кабанчики», то есть передачи, у нас хорошие, что Костя-бандит прекрасно готовит. Ведь баланду есть невозможно, а он делает салатики, супы – там есть специальная технология. Костя ему всегда предлагал: «Будете, Михаил Борисович?» И в итоге он согласился: «Ну хорошо, давайте». А потом уже ему передачи приходят, и он: «Давайте все вместе!»

– Общались с олигархом?

– С Ходорковским мы беседовали по 8, 10, 12 часов в сутки. У нас с ним были очень интересные споры. Два дня притирались, а с третьего дня мы говорили сутками. Спорили о соотношении либерализма и национализма. У него были интересные подборки переводов с французского о современном этапе либерализма во Франции и в России. А сидели вместе месяца полтора. Тоже «ездили по разным хатам». Меня потом даже некоторые упрекали, мол, почему ты эту гадину не придушил. А я говорю: «Помните фильм «Адъютант его превосходительства»? Когда красный и белый офицеры попали к зеленым, зачем им в подвале ругаться, когда им вместе из плена выходить надо». То же самое было и у нас с Ходором, нам надо было выходить из системы. И мы вышли в конце концов. Ну я вышел, он остался. Ходорковский рассказал мне очень много тонкостей по политической борьбе, по Чубайсу. У них там свои отношения, это пауки в банке. Ходорковский верил, что его спасут друзья-богачи. Вот и сидел смотрел все новостные выпуски, все ждал, когда там случится его олигархическое восстание и избавит его от тюрьмы. Не дождался.

Вечер 5 июня. Квачков наконец вкусил домашних яств после 3 лет заключения.

Еврей-террорист по субботам мыл полы

– Кроме Ходорковского, с вами сидел и легендарный «террорист» – израильский полковник спецназа Кляйн .

– Это один из немногих спецов своего дела, которых я искренне уважаю. Три месяца общения с ним доставили мне великое удовольствие. Нам было о чем поговорить!

– И о чем же говорили?

– А о чем могут говорить два полковника? О военном деле, политике.

– Что у вас общего?

– Ненависть к ЦРУ США.

– Кляйн – верующий человек?

– По-моему, он таким был до встречи со мной.

– Он, пообщавшись с вами, изменил своей вере?

– Не думаю. Но полы в «хате» по субботам очень полюбил мыть. Это вызывало у всех нас большое уважение. Ведь по еврейским законам в субботу работать запрещено. По-моему, он скоро может стать христианином.

– Кляйн рассказывал вам о своих похождениях?

– Настоящие разведчики не любят обсуждать свою работу.

– Что вы сказали ему, уходя из камеры?

– До встречи на свободе!

Клички были Дед или Генерал

– С кем вообще приходилось сталкиваться в тюрьме?

– Много разных людей. В моей первой камере были дезертир-офицер, бандит и жулик. Основной бич – наркоманы. С ними приходилось общаться. Но тюрьма, она в принципе как и армия – ставит человека на место. По понятиям я был порядочный арестант. Уважение к возрасту опять же. И потом, они же бестолковые, полуграмотные. Я создал себе авторитет человека, знающего закон.

– Были конфликты?

– Нет. Тюрьма драку категорически запрещает. Ну и к тому же там контингент основной – от 18 до 30 лет. Да и было мне чем заняться. Написал книгу «О русском государстве». Статьи писал, думал, читал. Прочитал митрополита Иоанна Ладожского. Я считаю, это величайший наш мыслитель-современник. Перечитал Ильина, Тихомирова… Все, что присылали, а в тюремной библиотеке Донцова, Маринина, голые бабы, «Муз ТВ», бум-бум, там-там.

– Вам уступали место?

– Не уступали, просто не занимали. Ну если занято, я подойду: «Сынок…» Он: «А, Дед», – и отходит в сторонку.

– Дед – кличка?

– Погоняло было или Дед, или Генерал.

Еду варили в чайнике

– Вы сказали, что готовили себе еду. К тюремной так и не привыкли?

– Мне было легче, чем другим. Ко мне жена все три года еженедельно ходила и делала передачи.

– И что там самым вкусным блюдом казалось?

– В тюрьме самое вкусное блюдо то, которого нет. Например, не было огурцов. Передадут огурцы – вот огурцы и самое вкусное. К тому же я православный человек. Питаюсь по православному обычаю, среда и пятница – без мяса. Я держал все посты. А самая любимая еда для меня – борщ мамы и жены. Но его там не ел…

– Не позволяли борщ приносить?

– Нет, конечно. А вообще еда там готовится так: берется баланда, вымывается через дуршлак комбижир, чтобы не было изжоги. Добавляется копченая колбаса. Только такую можно передавать. Лук, морковка… Все это варится в чайнике. В общем, съедобно.

– А что в тюрьме больше всего раздражало?

– Самое мерзкое место – душ. На полу – слой грязи. Душ – труба без разбрызгивателя. Еще холодная вода с горячей не смешивается, приходится привязывать целлофановый пакет сверху и делать в нем дырочки… Скотские отношения к людям. И на три крана по 8 – 12 человек загоняют.

– Есть ли что-нибудь положительное, что вы вынесли из-за решетки?

– Опыт. Я посмотрел дно, увидел типы людей, которые не встречал, я был в других слоях общества. Тюрьма научила меня любить людей.

ХРОНИКИ УГОЛОВНОГО ДЕЛА

Покушение на Анатолия Чубайса было совершено 17 марта 2005 года. У дороги, по которой ехала машина главы РАО «ЕЭС» (в районе поселка Жаворонки Одинцовского района Московской области), сработало взрывное устройство. После этого машины были обстреляны. Чубайс и сопровождавшие его лица не пострадали. Вскоре по подозрению в причастности к покушению были задержаны Владимир Квачков, Александр Найденов и Роберт Яшин.

А В ЭТО ВРЕМЯ

Четвертый остался в СИЗО

Мосгорсуд вчера продлил до 11 сентября арест четвертому обвиняемому по делу о покушении на Чубайса – Ивану Миронову. Его арестовали лишь в декабре 2006-го. До этого сын экс-главы Роскомпечати Бориса Миронова, обвинявшегося в свое время в разжигании межнациональной розни, находился в федеральном розыске. В связи с этим в отношении Ивана Миронова дело было выделено в отдельное производство и до суда пока не дошло.

Главный вещдок – простреленный BMW Анатолия Чубайса.

МНЕНИЕ ПОТЕРПЕВШЕЙ СТОРОНЫ

Андрей ШУГАЕВ, адвокат Анатолия Чубайса: «Это судебная ошибка»

– На мой взгляд, очень важно, что все-таки присяжные признали реальным факт покушения на убийство Чубайса и сотрудников его охраны. Присяжные признали, что действительно был сильный взрыв, машину Чубайса и машину охраны обстреляли бронебойно-зажигательными пулями как минимум из двух стволов. То есть их реально хотели убить.

Да, приговор в отношении Квачкова, Найденова и Яшина – оправдательный. Но, на мой взгляд, сторона обвинения представила суду присяжных огромное количество доказательств, которые свидетельствуют об их причастности к покушению.

Это результаты экспертиз, вещественные доказательства, показания очевидцев. Ведь Квачкова, когда он сидел в машине рядом с местом покушения, как раз в момент покушения, видело совершенно незаинтересованное лицо – гражданин Иванов. Когда машина Квачкова резко трогалась с места, в нее со стороны леса, где произошло покушение, садились как минимум два человека.

Подсудимые пытались сообщить суду и присяжным о неком алиби, которое имелось у каждого из них. Но, на мой взгляд, это алиби не выдерживает никакой критики, и оно не нашло отражения в доказательной части. Те люди, которые выступали якобы свидетелями алиби, были заинтересованные лица – отец и мать Найденова или хороший знакомый Яшина.

На мой взгляд, этим показаниям присяжные должны были дать критическую оценку. Они этого не сделали. И здесь превалировал скорее субъективный фактор, через который присяжные не смогли перешагнуть.

Сторона обвинения и сторона защиты были не совсем в равных условиях. Подсудимые и защитники позволяли себе грубо давить на присяжных, выкрикивали оскорбления в адрес судьи.

И еще. Потерпевший Чубайс – это фигура, которую знает вся страна. И мы понимали прекрасно, что отношение в обществе к нему неоднозначное. Это, скорее всего, имело место и среди присяжных.

А такие факты, что Найденов до этого уже привлекался за убийство с применением взрывчатки, Яшин привлекался за перестрелку, которую он устроил в кафе в Москве, в результате чего был убит человек, присяжным по процедурным ограничениям так и не сообщили.

Кроме того, Найденов был привлечен к уголовной ответственности за избиение женщины-парикмахера…

Если подводить итог сказанному, могу заявить со всей уверенностью: произошла судебная ошибка. Я надеюсь, что это решение в дальнейшем будет обжаловано.

МНЕНИЕ ОБВИНЯЕМОЙ СТОРОНЫ

Адвокат Квачкова Оксана МИХАЛКИНА: «Гадкие вещи творились»

– Когда я ознакомилась с результатами экспертиз, удивилась. Там «не выявлено», тут «не установлено». То следы рук, то волосы с места преступления не принадлежали Квачкову. Сразу было понятно, что обвинение несостоятельно. Нас запугивали: «Подумайте, что будет с вами, если эти люди выйдут на свободу!» Это отражено в материалах процесса. Ну, совершенно гадкие вещи творились.

В итоге все было в руках присяжных. Расклад при их голосовании по некоторым вопросам был 11 «за», 1 «против». И когда мы увидели, что по основным позициям мы получили большинство, то есть вина признана недоказанной, мы поняли, что победили. Мы очень обрадовались.

КСТАТИ

Адвокаты Чубайса могут подать кассационную жалобу в Верховный суд, и тот либо оставит приговор без изменений, либо вернет дело на повторное рассмотрение.

Анатолий Чубайс остался неудовлетворенрешением присяжных Мособлсуда.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Анатолий ЧУБАЙС: «Меня ненавидят и желают моей смерти»

– Я знаком с материалами дела, и у меня вина Квачкова, Яшина и Найденова не вызывает сомнений… Уверен, что Квачков и те, кто его поддерживает, меня ненавидят и желают моей смерти. Знаю, что наряду с другими политиками, государственными и общественными деятелями я включен в так называемые расстрельные списки «врагов народа», размещенные и в Интернете. Пока общество будет молчаливо взирать на проявления экстремизма, насилия, расовой ненависти, присяжные будут и впредь выносить оправдательные вердикты, а такие люди, как Квачков, будут ходить чуть ли не в национальных героях.

ВЗГЛЯД С 6-го ЭТАЖА

Жеглову и не снилось

Налицо странная тенденция – наше следствие почему-то не способно собрать убедительные доказательства вины подозреваемых. Громкие дела одно за другим разваливаются в судах. Освобожден Квачков, выпущен один из фигурантов по делу Политковской. Почему? По логике, все должно быть наоборот, ведь на резонансные дела обычно бросают лучшие кадры. Им не отказывают ни в транспорте, ни в связи, ни в дорогостоящих экспертизах. Штаты следователей и прокуроров раздуваются до предела, только работайте, расследуйте, ищите улики. По делу Квачкова, например, следователи провели аж 80 экспертиз! Зачем? Квачков многого не отрицал и очень удивлялся таким хитроумным следственным действиям. В силовых структурах бурная, но малопродуктивная деятельность называется «имитацией атомного взрыва». Процесс затягивает, и остановиться, увы, невозможно. Тем более когда за провальную работу по громким делам в первую очередь страдает начальство, организатор процесса.

Например, тот же Квачков был задержан уже через несколько часов после покушения на Чубайса. Если мне не изменяет память, уже через сутки после покушения в прессу посыпались победные реляции – поймали гада, ущучили!

Начальство приготовило шило – вертеть дырки под звездочки и ордена. Ведь еще сам Жеглов говаривал, что уровень преступности в стране определяется не наличием преступников, а умением их обезвреживать. И тут какой-то сопляк, следачишко, очкастый эксперт-криминалист вдруг докладывает:

– Это… Похоже, не виноват главный подозреваемый… Надо другие версии отрабатывать.

Реакцию начальства представляете? Топот ног по кабинетному паркету, летающие папки с делами, матерные крики:

– Как не виноват! Вы чо? Закопать меня хотите! Я уже доложил! Ищите!

И следствие покорно ищет, хотя, возможно, настоящий след давно простыл, снегом замело – дождями смыло.

Кстати, так кто же все-таки покушался на Чубайса?
Дмитрий СТЕШИН
“