Политическая аналитика – неточная наука. По той хотя бы причине, что подавляющее большинство экспертов, предсказывающих 'погоду на завтра', никак не связаны с правительственными кругами. А те, кто связан, пишут закрытые доклады и с публикой не общаются. Им это запрещено.
И все же политическая аналитика нужна. Есть эксперты, умеющие удивительно тонко улавливать тенденции и угадывать события грядущих лет. Имеются также специалисты, которые неплохо разбираются в психологии сильных мира сего. Наконец, не забудем и конспирологов. Эти не разбираются ни в чем, но по их текстам можно почти безошибочно судить о состоянии умов в обществе и во властных структурах. Особенно в том случае, если эти люди приближены к начальству.
Эпоха кризиса в России характеризуется заметным обострением дара предвидения у подобного рода экспертов. Например, знаменитый Михаил Леонтьев пророчит мировую войну. А Игорь Панарин предсказывает крах доллара, гражданскую войну в США и распад Америки на отдельные государства.
Сей персонаж особенно интересен. Это не просто журналист с нервами, расшатанными от постоянного осмысления фактов, но ученый и преподаватель. Профессор Дипломатической академии МИД РФ, доктор политических наук. Профессору не чуждо эстетическое чувство, он мыслит образами. По его словам, 'тонущий американский 'Титаник' уже столкнулся с айсбергом', и все, кто еще желает спастись, должны бежать с этого корабля сломя голову.
Любопытны и рецепты, предлагаемые доктором. Он призывает Путина и Медведева как можно скорее перевести все расчеты с зарубежными государствами в рубли, а также принять некую 'тихоокеанскую доктрину'. Для чего уже сейчас, по его мнению, необходимо вкачивать деньги в Дальний Восток.
Панарин – человек необычайно сведущий. Откуда-то он точно знает, что на территории США создаются 20-тысячные силы быстрого реагирования – как можно понять, для подавления бунтов. Одновременно, как ему сообщили, идет бурное строительство американского ГУЛАГа – 'непонятных лагерей в разных регионах США', на 5 000 посадочных мест каждый. Совершеннейший эксклюзив от профессора – это создание в Америке 'огромных складов с пластиковыми гробами – по разным данным, от 500 тыс. до миллиона таких изделий'. Панарину 'ясно, что идет подготовка к возможным реакциям на кризис'.
Что ясно читателю? Помимо нестабильного состояния психики у эксперта, мы наблюдаем так называемое 'наложение' российских бед на Америку. Если развалился Союз нерушимый, то Штатам сам бог велел. Спецназ на американских улицах пока никто не видел, а вот про усиление внутренних войск в РФ было объявлено официально. Кроме того, мир наблюдал эти войска в действии – как назло, именно во Владивостоке, где подмосковный ОМОН жестоко расправлялся с местными автомобилистами и журналистами. Про лагеря для американских смутьянов тоже никто, кроме профессора, не слышал, зато ужесточение норм российского УК, карающих за экстремизм, факт вполне реальный. Как известно, экстремистов в РФ теперь будут судить без присяжных. При помощи так называемых 'троек', что пробуждает в памяти довольно отчетливые исторические воспоминания.
Иными словами, яркими красками расписывая грядущую американскую катастрофу, Панарин более всего рассказывает о себе. О личных предчувствиях и страхах. Перекладывая эти страхи с больной российской головы на американскую – тоже больную, но не столь тяжелыми недугами.
Дело ведь не в кризисе. Дело в одиночестве. Дело в том, что восемь лет подряд потрачены на то, чтобы загнать Россию в такое состояние, при котором кризис становится опасностью если не смертельной, то очень грозной.
Тут надо было очень постараться, но Владимир Владимирович справился.
Сначала следовало явить миру это неповторимое лицо с его сортирной лексикой и подлой войной. Потом необходимо было равноудалить свободу слова – так, чтобы при желании удавалось в течение целого месяца запрещать употребление слова 'кризис' на всех гостелеканалах. Еще нельзя было обойтись без того, чтобы не придавить олигарха. Но не всякого, а такого, что способен невосторженно отзываться о чеченской бойне или же вслух задавать вопросы про тонкости кремлевского бизнеса, связанного с покупкой 'Северной нефти'. Поэтому Владимира Гусинского следовало посадить, напугать и отправить в изгнание, отобрав медиаактивы, а ЮКОС – гнобить в судах и в местах заключения, не ведая жалости ни к беременным, ни к ослепшим.
Война, бесконечные шутки юмора и свистопляски на ТВ, пятиминутки ненависти с вышеупомянутым Леонтьевым, уже узревшим ныне российские танки в Риге, многолетнее унижение богатых, бесстрашных и сильных – все это требовалось для того, чтобы превратить народ – как бы помягче сказать? – в телезрителя. Чтобы этот народ послушно голосовал за кого скажут и неумолимо прокатывал всех, кто официально назван маргиналом и врагом. А в заботах о подрастающем поколении следовало выстроить молодежь в колонны и погнать на всякие митинги, символом которых на восьмом году путинской власти стали мертвые бараны.
Надо было рассориться практически со всеми соседями, особо не интересуясь, как они там живут и каких лидеров себе выбирают. Что Ющенко, что Лукашенко, что Воронин, что Алиев или Саакашвили – все казались на одно лицо. Общаясь с ними, следовало с такой силой тосковать по СССР, чья гибель стала крупнейшей геополитической катастрофой минувшего века, чтобы возненавидеть их всех. Не говоря уж о прибалтах, убежавших на Запад, который надо было возненавидеть отдельно и от всей души.
Тут мало было впасть в маразм – следовало дойти до паранойи. Увидеть за спиной организаторов теракта в Беслане руку Америки. Поляков, требующих последней правды о Катыни, обвинить в русофобии. Поглумиться над британцами, пораженными первым в истории случаем локального ядерного терроризма. Весь Запад скопом объявить враждебным окружением и вести себя так, чтобы на Россию действительно взглянули как на неприятеля – правда, без чаемой ответной ненависти, но с презрительной, слегка тревожной усмешкой.
Эта кремлевская паранойя питалась нефтью и основывалась на чувстве абсолютной безнаказанности. Владимир Владимирович действительно был уверен в том, что мир устроен просто. Из трубы льется нефть, она превращается в деньги, цены на энергоносители – это то, что всегда растет, купить или запугать можно всех, и так будет вечно. Он знал, что любить его будут исключительно по месту проживания, зато горячо и верно. Большего ему и не требовалось. Наоборот, он делал все возможное, чтобы загнать себя в одиночество и вместе с собой – Россию. В этом был особый смак: пусть за глаза называют как угодно, зато платят и уважительно принимают на своих саммитах.
Надо было подружиться со всеми изгоями этого мира – не ради экономической или политической выгоды, а назло остальному человечеству. Никого не напугав, но многих заставив с тяжелым недоумением оглядывать эту седьмую часть суши, где Уго Чавес, Даниэль Ортега, Муаммар Каддафи, Махмуд Ахмадинеджад, полуживой Ким Чен Ир и бессмертный Фидель являются политическими союзниками. Многополярность мира следовало усмотреть в том, чтобы объявить союзниками самых отмороженных. Чтобы почти уподобиться им, позоря Россию.
И напоследок, дабы закруглить сюжет, нужно было спровоцировать новую кавказскую войну. Прямо по чеченскому образцу, только в данном случае выступить покровителями сепаратистов – словно в насмешку над собой, но с той же брутальной лексикой на устах. И гоняться потом по всему миру за своими друзьями с мольбой признать независимость Абхазии и Южной Осетии. И увидеть, чем кончилась эта победоносная война, если даже из мировых изгоев никто не спешит с поздравлениями освобожденным народам.
2009 г. обещает стать очень тяжелым для России. Но дело не в кризисе. В конце 1980-х, и чуть позже, когда в Москве пропадал из магазинов хлеб, и в незабываемом 1998-м бывало похуже, но страна тогда выглядела по-другому. Если говорить о перестроечных временах, то она возвращалась в человечество. Если вспоминать эпоху Бориса Ельцина, то Россия становилась частью мирового порядка. С трудом, со скрипом, но прорывалась к свободе и медленно обретала достоинство европейского государства, стремящегося стать нормальным. Государством, которое десять лет подряд пресловутый западный мир пытался вытащить из исторического болота. Покуда не явилось миру это лицо с сортирной лексикой и подлой войной.
Что остается? Если верить таинственному профессору Игорю Панарину, то следует нетерпеливо ожидать у моря гибельной для 'американского 'Титаника'' погоды. Переводить все расчеты в неконвертируемые рубли и надеяться при этом, что партнеры пребывают в том же душевном состоянии и уже готовы с радостью отказаться от валют конвертируемых в пользу 'деревянного'. Верить, что Штаты действительно развалятся через год, а уцелевшие их граждане обречены провести остаток жизни в американском ГУЛАГе. То есть деятельной борьбе с кризисом предпочесть сладкие антиимпериалистические сны и погрузиться в них навсегда, даже не надеясь на пробуждение.
Между тем весь мир, начиная с Америки, сегодня занят делом. Довольно тяжелым, затратным, требующим огромного запаса сил и выносливости. Мир во главе с Америкой противостоит кризису и, как уже случалось не раз в истории, справится с этой бедой. А перед Россией опять два пути – как в начале и в конце века минувшего. Либо присоединиться к человечеству и научиться играть по правилам, принятым в цивилизованном мире, либо опять пойти своим особым путем, единственно верной дорогой, ведущей в пропасть.
Выбор невелик.
Одинокие грезы или трезвый расчет. Суверенная демократия или демократия как у людей. Державная паранойя или возвращение в семью народов, у которых сегодня одна общая цель – выжить в столкновении с экономическим кризисом. В поисках выхода из тупика России нужны союзники, а не враги. Мирный диалог, а не конфликт с Западом. Чувство взаимовыручки, а не конспирология мстителей, обиженных на весь свет. В ином случае этот мир будет довольно равнодушно наблюдать, как погружается на дно российская экономика, и никто не придет на помощь, как в 'проклятые девяностые', когда и в Америке, и в Европе еще верили в Россию и надеялись на нее.
Впрочем, и сегодня никто не желает россиянам гибели и не станет со злорадством наблюдать, как тонет этот 'Титаник', когда, не дай бог, волны кризиса начнут перекатываться через борт. Но мир вздохнет с облегчением, если эти волны сметут за борт российского национального лидера. Если хотя бы общая беда раскроет соотечественникам глаза на то, что с ними делали все эти восемь лет и как народ превращали в стадо. Начинается обратный счет времени, усугубляется одиночество, и судьба страны снова зависит от ее граждан.
Илья Мильштейн