Несколько месяцев назад один из общих знакомых, услышав про очередное громкое убийство в центре Москвы, обронил: “Убивать стали наглее и открытее. Такое ощущение, что возвращаемся в лихие 90-е”. Потом он подумал и добавил: “Но вроде бы для этого нет никаких причин. Тогда пулей и гранатой решались экономические споры. Сейчас ведь экономика уже далеко ушла от 90-х. Возврата нет”. А действительно ли нет возврата — решили выяснить корреспонденты “МК”. Тем более если кризис на дворе.
И начать мы решили с того, с чем встречаемся на каждом шагу, — с торговли.

Убит
е еноты
В начале 90-х магазин нередко представлял собой своего рода валютную биржу: товар, например, за 10 долларов мог продаваться и за 280, и за 340 рублей. Потом курсовое творчество перетекло в интернет-торговлю. Именно она стала одним из основных оплотов “убитых енотов” (так условные единицы назвали в лихие 90-е). Первые признаки воскрешения “убитых енотов” нашлись тоже в интернете: на них переходят торговцы элитной косметикой, дорогой техникой, подержанными иномарками…

Со времен первого пришествия условных единиц изменилось многое: начнем с того, что в обиход вошли евро, а также несильно знакомая рядовому потребителю “бивалютная корзина”. Поэтому обозначение у.е. в наше время стало еще более таинственным и открывающим широкое поле для манипуляций. В интернете аббревиатура у.е. может значить что угодно (иногда расшифровка запрятана в каком-нибудь неприметном месте): в одном магазине это курс доллара Центробанка плюс 1, в другом — внутренний курс без указания происхождения в 45 рублей за у.е. Взята в оборот и бивалютная корзина.

— По телефону в этом магазине мне сказали, что 1 у.е. — это доллар (на сайте обозначения не нашла), — жалуется одна из недовольных покупательниц. — Однако, как я выяснила уже после оплаты при помощи виртуальных денег, имелись в виду евро. Таким образом, покупка для меня солидно подорожала.

Возможна ли такая ситуация в реальном магазине? Пока что на ценниках значатся рубли, но новые веяния торговли все же коснулись. Например, на знаменитой Горбушке ряд товаров просто-напросто лишился ценников: стоимость называется по запросу. Особенно часто это касается профессиональной фотоаппаратуры. “Ценники устали переписывать, — объяснил продавец. — Товары дорожают в ежедневном режиме — вслед за ростом курса валюты. А техника ведь вся импортная”. — “А почему на у.е. не переходите?” — “Между собой, конечно, перешли на такое ценообразование. А покупатели с собой у.е. не носят. Зарплату давно все в рублях получают. Просто цена все время пересчитывается в соответствии с новым курсом”.

В отделе, торгующем бытовой техникой, “МК” заявили, что переход на ценники в условных единицах непродуктивен.

“Сейчас стало гораздо проще пересчитывать рублевые цены при помощи компьютерных программ. Напечатать новые ценники тоже труда не составляет. Поэтому вряд ли вы увидите “у.е.” в розничной торговле”. Но это они явно погорячились. Мы увидели.

Правда, на пути ценников в у.е. есть еще одно препятствие — Закон “О защите прав потребителей”, соответствующие поправки в который были приняты в 2004 году. Согласно ему “информация о товарах (работах, услугах) в обязательном порядке должна содержать цену в рублях”. Однако закон не запрещает писать фиксированную цену в у.е., просто рядом должен быть и рублевый эквивалент (не касается продмагов: в них — только нацвалюта. — “МК”). Если его нет, можно обращаться в Роспотребнадзор (нарушителю, как правило, грозит штраф). Плановые же проверки ведомство проводит лишь раз в три года, а за интернет-торговлей контроль и вовсе налажен из рук вон плохо.

Чтобы избежать потерь из-за постоянно слабеющего рубля, ценники на новый лад переписали и некоторые автосалоны, торгующие, в частности, японскими машинами. “Держать фиксированные цены в рублях стало невозможно. Перешли на у.е., под которыми имеются в виду доллары”, — объясняет менеджер автосалона. Курс при этом дилеры нередко устанавливают свой, внутренний. Но по такому пути пошли далеко не во всех салонах. В салоне по продаже “Мицубиси” на Марксистской цена была обозначена в рублях, а в скобках стояла в $. Покупателям от того хуже не было, поскольку объявление многообещающе заявляло: “Наш курс = ЦБ -10%”. Впрочем, с покупателями в салоне было явно не густо. И, похоже, не помогали даже заниженные у.е. Еще в одном салоне была указана только комплектация автомобилей, а цены в каждом индивидуальном случае надо было спрашивать у продавца. Совсем как на Горбушке. Или в сети магазинов по продаже рыболовных принадлежностей, где тоже вместо ценников товары снабдили лаконичным объявлением: “Цены спрашивайте у продавцов”. А что поделать: товар-то импортный, за у.е. закупленный.

У.е. давно царят и в турбизнесе, а вот сотовая связь ими пока не охвачена; между тем именно операторы мобильной связи держались до последнего и вплоть до 2006 года в прайс-листах услуг указывали пресловутых “енотов”. Правда, и в этом секторе сейчас назрели перемены. Один из крупнейших операторов уже объявил о повышении тарифов на роуминг. За ним, естественно, последуют и другие. Ситуация напоминает “сюрпляс” в велоспорте. Кто первый тронется с места, тот имеет большие шансы на проигрыш. Поскольку именно от первого “повышателя” убегут десятки тысяч абонентов. Но тренд вряд ли удастся переломить. Операторы повысят цены. А если рубль продолжит девальвироваться, то и переход их в у.е. неминуем.

Конечно же, сориентировались и торговцы одним из самых дорогих товаров — квадратными метрами. У.е. они зачастую приравнивают к стоимости бивалютной корзины (иногда с поправкой на внутренний курс). “После перехода на условные единицы квартиры подорожали”, — признается представитель одного из девелоперов. Ведь произошла не только симметричная коррекция на фоне роста доллара и евро, но и округление валютной стоимости в большую сторону.

Зарплата натурой
В 90-е россияне часто получали зарплату продукцией своего родного предприятия и самостоятельно ее продавали. Так возник, например, рынок хрусталя в городе Гусь-Хрустальный. Известны примеры, когда зарплата выдавалась водкой, а одно из челябинских предприятий в 1996 году пошло еще дальше: пособие на детей предоставлялось в виде четырех бутылок беленькой.

Сказать, что подобные примеры ушли из жизни, значило бы сильно покривить душой. Кто ездил по стране на поездах, тот сполна вкусил станционного российского сервиса: по вагонам идут караваны женщин с мешками, предлагающие хрусталь, плюшевых медведей, одеяла, посуду и прочие легкоранимые товары.

Нынешние предприятия до ручки еще не дошли, однако уже известны случаи выдачи зарплаты натурой. Например, угольщики из Кемерова получают кровные продуктами — причем по сниженным ценам. Завод договорился с продуктовой базой. В Красноярском крае обошлись без бартера: работникам предложили взять долг по зарплате и выходное пособие морепродуктами и икрой. Например, кило икры было оценено в 1,5 тысячи рублей. При этом рыночная цена — 2—2,5 тысячи. Рабочие брали и не роптали: предложенная сделка казалась на первый взгляд достаточно выгодной. Но вот с реализацией товара оказалось сложновато. Город не смог переварить одномоментно столько икры. Тем более что легальная торговля “зарплатную” икру принимать обычно отказывалась: рабочим ведь не дали никакие документы на продукт, не говоря уж о соответствующих сертификатах.

В супермаркетах — даже не в самой глубинке, а не так уж далеко от Москвы — в оборот были взяты продуктовые наборы. “Три тысячи рублей из зарплаты нам дали продуктами и промтоварами, — рассказала “МК” одна из испытавших на себе новшество продавщиц. — Положили нам крупы и прочие продукты длительного хранения. И даже три рулона туалетной бумаги не забыли”.

Трудно поверить, что такие выплаты натурой могут стать массовыми. Однако, как предсказывают в Минздравсоцразвития, долг по зарплате будет неуклонно расти. Что еще останется делать работодателю в сложные кризисные для страны годы?

Ты — мне, я — тебе
Еще одна примета лихих девяностых, возрождающаяся в России, — натуральный обмен, бартер. Совсем недавно трудно было представить, что солидная мебельная фирма предложит расплатиться за аренду диванами и спальными гарнитурами, а рекламное агентство согласится принять в счет оплаты офисную мебель и оргтехнику. На сто бед был один кредитный ответ. Наличные средства в обороте? Так у банка займем! Но теперь кредитные деньги стали как та овчинка, что не стоит и пятой части выделки.

Судя по всему, бартер из истории, которую мы уже успели подзабыть, возвращается в реальную жизнь. И не только в аспекте выдачи зарплат натурой, но и в межхозяйственные связи субъектов экономики. Причем темпами, намного превышающими рост всех экономических показателей, на который пока еще надеются власти. Об этом кричит весь интернет — самый, пожалуй, красноречивый “барометр настроений”. В ответ на слово “бартер” в поисковике мгновенно выскочили сотни предложений: десятки “закрытых клубов с уникальными условиями”, оптовых баз, готовых обменять машины на носки, и прочие заманчивые предложения. Звоним в первую же контору — оказалось, фирма готова принять к себе на хранение мой товар и выставить его на обмен:

— Что у вас, девушка? Автозапчасти? А какие? Хм, ну и что хотите за них?

Отвечаем, что менять согласны на комплекты постельного белья. Аргументируем тем, что бельишко потом продать на том же рынке все-таки проще, чем какие-нибудь свечи или хромированные диски. Едва слышно, как на том конце трубки чуть не в истерике, зажав трубку рукой, человек шепчет, видимо, соседу: “Блондинки, похоже, бизнесом занялись”. Но в трубку он же отвечает уже по-другому, по-деловому:

— Хорошо, понял вас. Привозите. Только за складские услуги придется заплатить. Сумма? В зависимости от того, сколько лежать будут. Да вы не беспокойтесь, обменяем, постараемся.

В общем, любая сделка, как нас уверили, имеет шансы на успех. Это и насторожило? Ведь желающих надуть незадачливых продавцов масса. Не факт, что фирма не содрала бы деньги за хранение, а потом, извинившись, не вернула товар. Или обменяла бы наши запчасти по соотношению карбюратора за простыню с наволочкой, но без пододеяльника.

“Мы воздух не продаем, — уверяет Виктор, сотрудник одной из бартерных фирм. — Предлагаем только то, что у нас есть на складе. Приток клиентов сейчас стал огромный, звонят каждый день. Кризис, чего вы хотели… Предприятия звонят, предлагают свой товар. Мы его принимаем, выставляем заявку на свой сайт, там находятся желающие”. По словам Виктора, недавно стали появляться звонки “под заказ”: “Клиент говорит — у меня есть памперсы, а нужна солярка. Раньше мы по таким заявкам не работали, теперь планируем уже конкретно подбирать необходимый товар под клиента”, — говорит Виктор. Еще бы — кризис совсем не то время, когда можно разбрасываться клиентами почем зря, надо ловить волну. Чем фирма Виктора и занимается — ищет поставщиков ГСМ, готовых сотрудничать. На горючку всегда большой спрос.

Кризис подстегнул и куда более крупных игроков. Сейчас бартера в первоначальном смысле — встретились, обменялись, разошлись — уже нет. В ход идут самые передовые компьютерные технологии: под системы расчетов пишется специальный софт, разрабатывается виртуальная площадка, и — милости просим меняться.

Принцип работы, который декларируется, прост до безобразия: предприятие дает заявку, она вносится в базу, компьютер с помощью специальной программы обрабатывает, ищет встречные запросы, выстраивает цепочку. Деньги в данном случае играют роль связующего звена между первым и последним товаром. И все! Автомобили превращаются в носки, паркет, бензин или шоколад — кому как угодно.

Занявшиеся таким бизнесом пророчат скорый и бесповоротный крах всей глобальной мировой банковской системе.

Окончательная и бесповоротная кончина банковской системы выглядит как минимум фантастично. Однако факт остается фактом — бартерные конторы фиксируют рекордный приток клиентов. “Знаете, кому война, а кому мать родна? — улыбается сотрудник одной из бартерных контор. — Банки сейчас за голову хватаются, а мы не успеваем принимать клиентов. Если нет доступа к традиционной системе расчетов, необходима альтернативная схема. Раз ее не дает государство, значит, ее дадим мы. Кто знает, может быть, бартер и правда скоро заменит кредиты”.

Правда, неизвестно, готово ли государство принять причитающиеся ему налоги подгузниками, карбюраторами и прочим мыльно-стиральным порошком. Да и в ответ на вопросы о конкретно проведенных сделках менеджеры новобартерных фирм предпочитают либо отводить глаза, либо ссылаться на коммерческую тайну.

* * *
Однако назвать подобные фирмы глобальным возвращением бартера было бы слишком громко. Да и если разобраться, то природа бартера сейчас иная, чем в начале 90-х. Тогда всем буквально жгли руки деньги в условиях дефицита любого товара. Классический анекдот про двух “новорусских” бартерщиков звучал так, что они встретились и договорились поменять вагон сахара на цистерну бензина. Ударили по рукам, подписали контракт и разбежались. Один побежал искать сахар, другой — бензин.

Сейчас все иначе. Есть и сахар, и бензин, товарный дефицит пока еще не стал реальностью. А вот деньги превращаются во все более призрачную субстанцию. Нынешний бартер — от отсутствия денег. И потому провозглашать сейчас “назад, в будущее” или “вперед, в прошлое” по крайней мере некорректно. Пока. Правда, и года-двух вполне хватит, чтобы в условиях отсутствия финансовых ресурсов завалить реальное производство. И тогда никакой бартер, даже в масштабах всей страны, экономике уже не поможет.

СПРАВКА “МК”

Как еще спасаются бизнесмены от кризиса?

Выпускают векселя. В последние годы этим занимались в основном только банки — чтобы поднять короткие деньги с рынка. Сейчас этот платежный инструмент вернулся в 1990-е: векселя выпускают промышленники, используя их вместо денег. Официально у предприятий средств нет: они и расплачиваются векселями. Конечно, это серьезно увеличивает сроки платежей и бьет по финансовому состоянию поставщиков.

Минимизируют налоги и зарплаты. К примеру, осенью налоговая зафиксировала тройное снижение поступлений по налогу на прибыль.

Просто не платят. Ни за свет, ни за газ, ни за комплектующие. Ну и, конечно, работникам не перепадает. Такой простой выход нашли некоторые крупные системообразующие предприятия. Именно этот статус и спасает их от отключений неоплаченной энергии.