«Хочешь работать у нас — поступай в профтехучилище» — в последнее время подобные предложения все чаще слышат выпускники российских вузов. Не стал исключением и инженер Виталий Пологрудов, получивший начальное профессиональное образование почти сразу же после окончания института.
«Не поступишь в институт—загремишь в ПТУ». Эта страшилка для юношей, обдумывающих житье, Виталию Пологрудову, 26-летнему жителю села Ярково, райцентра в Тюменской области, знакома, но не близка как минимум по двум причинам. Во-первых, Виталий—первый и пока что единственный в своей семье человек с высшим образованием. Во-вторых, путь Пологрудова в науках можно назвать уникальным: полное среднее—оконченное высшее—ПТУ. Именно в таком порядке. Работает Виталий мастером на нефтепроводе в корпорации «Сибнефтепровод», окончив перед училищем Тюменский нефтегазовый госуниверситет. Профильный вуз; не консерватория какая-нибудь.
Виталий не особо переживает из-за разницы статусов и того, что два синих диплома—вузовский и ПТУ № 36—получены в обратной последовательности.
— Зато у меня работа нормальная. Вузовский диплом—вещь хорошая, но сам не кормит и поводом для понтов не является.
Школу Виталий окончил хорошо—здесь же, в Яркове. Их выпуск в конце 90-х практически целиком поступил в тюменские вузы. Что характерно, на бюджетные отделения. Виталий—не исключение.
— Все побежали, и я побежал. На что надеялся дальше? Да тоже как все: пять лет отучимся, а там посмотрим… А пэтэу—ну что пэтэу? Друзья поприкалывались немного—мол, «на понижение градуса пошел»,—ну и все…
— Вуз не занимается трудоустройством,—объясняет Николай Карнаухов, ректор Тюменского государственного нефтегазового университета. Того самого, где Виталий учился.—Зато институт предоставляет студенту набор образовательных услуг, воспользовавшись которыми он самостоятельно устраивает свою жизнь. Никакой вуз никогда не готовил специалиста в полном смысле этого слова—мы лишь подводим людей к тому, чтобы они потом сами становились специалистами. Вы много видите случаев, чтобы выпускник на работу попал без подгонки-притирки?
— Послевузовское обучение, курсы—понятно. Но чтобы потом сразу в ПТУ?
— Везде так, во всех корпорациях—наших ли, зарубежных,—уверен ректор.—Может, называется по-другому, но все равно, так сказать, рихтуют для себя. И это в любом случае лучше для студента, чем рабство, то есть распределение по советскому образцу…
Как по другому поводу говорил мушкетер Атос, «а ведь этот еще из лучших»: Тюменский нефтегазовый госуниверситет, по недавнему опросу ВЦИОМа,—в первой десятке российских вузов по востребованности его выпускников. Впрочем, невостребованным Виталия Пологрудова назвать нельзя: на Тюменский-то моторный завод после выпуска он устроился сразу. Полгода выпускник машиностроительного факультета чертил детали машин на компьютере. За пять тысяч в месяц минус дорога из Яркова в Тюмень; это около сотни километров.
— Ушел я оттуда. Пошел работать юристом к нам в районную администрацию,—сообщает Виталий.
— Каким, простите, юристом? Вы же без образования.
— По земле. Дело простое. Образец есть—договор типовой; стоимость аренды по кадастру высчитываешь…
Так Виталий Пологрудов проработал год. За шесть тысяч рублей в месяц. А там и работа в «Сибнефтепроводе» подвернулась. В смысле сначала ПТУ, а потом уже работа.
* * *
— Даю тест на контрольной,—вспоминает преподаватель ПТУ № 36 Валентин Юрьев.—Все сидят, пыхтят. А Виталий—раз-раз, почти не глядя. Я обалдел просто. «А я с нефтегазового»,—говорит. «А чего тогда тут делаешь?»—Молчит, улыбается…
В вузовском дипломе Виталия Пологрудова—«удовлетворительно» и «хорошо». Но на рабочую должность «оператор контроля» (запись в пэтэушном дипломе) знаний, полученных в вузе, «Сибнефтепроводу», выходит, недостаточно.
— У нас производство опасное, техника безопасности предельная, например одна взрывоустойчивость чего стоит,—объясняет директор ПТУ Сергей Корнев.—Потому и нужен особый полноценный курс начального профессионального. Что для бывшего школьника, что для дипломированного спеца—единый…
Сейчас у Корнева бывших вузовцев под командой—процентов пять; полтора десятка на три сотни учеников ПТУ. Три года назад было три процента; рост налицо. В остальном—все по половинкам: полгода теория, полгода практика. Половина учеников—бюджетники, половина—за счет «Сибнефтепровода». На эту половину конкурс—два-три человека на место. Ничего удивительного—трудоустройство гарантированное.
— Те, кто после вуза, учатся у нас только на деньги предприятия, иначе нарушается закон об образовании,—волнуется директор Корнев.—Подчеркните это, пожалуйста.
Подчеркиваем. Как и то, что годичный курс в ПТУ № 36 стоит около 300 тысяч рублей—больше, чем на платном в том же нефтегазовом университете. Оборудование в училище новейшее: миллион долларов дала корпорация, еще миллион—грант по образовательному нацпроекту. Стипендия 3 тысячи, на всем готовом—жилье, поесть. Распорядок на территории—почти армейский, да и территория огорожена, на выход за пределы—рапорт куратору, по принципу увольнительной. Но людям в целом нравится.
* * *
Идеальный студент ПТУ № 36 и соответственно будущий сотрудник «Сибнефтепровода», по версии отдела кадров,—это выпускник школы, отслуживший в армии: общие знания, средних размеров царь в голове, в остальном—чистый лист. Таких примерно половина; остальные—с более причудливой биографией. Вот Юрий Догадин, чуть за тридцать человеку,—однокашник Виталия по ПТУ. Кроме училища за спиной у Юрия два речных техникума (моторист, штурман) и речное же высшее. Работа нравилась, только жена за командировки пилила; пришлось переучиться на нефтяного слесаря—благо «машины здесь те же, что на судах, только размерами побольше».
— Надо инженеров после вуза учить дополнительно,—уверен бывший инженер Юрий.—Годик-полтора—самое то, чтобы понимание появилось.
От ПТУ в «Сибнефтепроводе», по сути, застрахована только одна категория инженеров с вузовским дипломом—те, кто учился а) в Тюменском нефтегазовом, б) строго по профилю—и не просто по профилю, но в) по направлению от корпорации. Соответственно по ее программе. Целевики, если в советских терминах рассуждать.
— Некоторые рабочие профессии у нас сами по себе требуют высшего образования,—поясняет Мария Кишко, начальник отдела кадров «Сибнефтепровода».—Но вообще, компании желательно, чтобы каждый свежий инженер отработал около года на рабочей должности.
— «Забудьте все, о чем вам говорили в вузе»?
— Не совсем, конечно, так, но по сути…
* * *
— Один в рекламной конторе на дизайне сидит,—вспоминает Виталий Пологрудов однокашников по вузу.—Другой в торговой фирме, менеджером по продажам. Третий окна для евроремонтов делает—тоже рабочая должность, только без ПТУ, высшего хватило. Четвертый шоферит на такси. На заводе, где я вначале работал, только один остался—остальные, получается, на сторону от профессии ушли…
А Виталий вот при нефти. Даже несмотря на то что с прошлого года ему и коллегам перестали платить за сверхурочную, включая выходные, хотя «выдергивают постоянно, а пишут 40 рабочих часов в неделю: хочешь—работай, не хочешь—уходи, не держат». Охотников на место у трубопровода в Яркове и окрестностях хоть отбавляй, потому что работы там не так много. Кто не в курсе: в Тюмени и на сто с лишним километров вокруг нефти нет, по крайней мере, в промышленных количествах. И газа тоже нет. Все это есть в Тюменской области, сильно севернее ее столицы—километрах в тысяче и далее. Живые нефть, газ, их добыча—виноват, до’быча,—и соответственно работа за очень большие деньги.
В Ярковском районе, где Виталий живет, пару лет назад тоже, было, нашли углеводороды: копали скважины, смотрели, подрядили на работы многих местных. В итоге нефти оказалось мало, и добытчики уехали, толком с людьми не расплатившись. Ярковские, впрочем, тоже в долгу не остались: похватали с рабочих мест все, что там лежало—плохо ли, хорошо. «За трактора не скажу, а вот бензопилы хорошо в народ пошли».
От нефтяной лихорадки (кроме пил и прочего инструмента) осталось в Яркове свежеотстроенное здание—стекла тонированные, что-то вроде заводоуправления. Стоит пустым; правда, туда вскоре переедет районная администрация. Здание и новая школа—чуть ли не единственные ярковские новостройки последних лет. Виталий с мамой Татьяной Михайловной еще «с удобствами» живут—двухкомнатная в трехэтажке; а так больше избы вокруг. И «дачники»—новые ярковские жители. Те, кто свое «на севера’х» отработал и всё, что по карте ниже Ханты-Мансийска, за Сибирь не считает. Потому однокомнатная в Яркове—10 тысяч населения—стоит от миллиона рублей и выше. А двушка доходит до двух.
— Избу снимать еще можно: на тысячу рублей сговориться реально, но на дровах зимой разоришься. Тысячи четыре на них за месяц, в итоге за жилье и тепло—вся моя зарплата первая, заводская,—подсчитывает Виталий.
Строиться Пологрудову пока не на что, хотя в месяц у него «меньше 20 тысяч не бывает». Если сравнить с «севера’ми», то это не деньги, конечно; с другой стороны, Пологрудов и не на буровой работает. Линейная производственно-диспетчерская станция «Бачкун» от дома Виталия—километров тридцать, что в этих местах не крюк. Полсотни людей на станции, в подчинении 26-летнего Пологрудова—восемь человек, от сорока лет и выше. До мастера, получается, Виталий за два года дорос.
— На заочное бы, конечно, пошел,—Пологрудов недолго размышляет над вопросом из серии «как бы распорядились пятью годами обучения, если бы все начать сначала».—Не сразу, поработал бы немного.
— А дальше?
— Дальше—лежал бы диплом в столе, как сейчас лежит. Есть не просит, в отличие от меня… Он не лишний совсем, не думайте. Подходы дает, понимание общее. Ну и перспектив с ним все же больше,—защищает высшее образование Виталий.
Если какой вуз ему в будущем и грозит, то скорее всего это будет Академия народного хозяйства в Москве; «Сибнефтепровод» туда по договору своих будущих управленцев посылает. Мастер Пологрудов иногда, конечно, говорит и про «дальше и выше», и про «плох тот солдат, у которого маршальский жезл не в ранце» (в университете Виталий прочел всего Эмиля Золя—«полное собрание, что в библиотеке нашлось, очень понравилось»). Но все это не сейчас, после тридцати. Лет через пять, стало быть. Опыт подкопить, деньги, квартиру-машину-семью завести.
— Удачно он конвертировал диплом, хорошо. Ну, через пэтэу… Так ведь рубль в валюту тоже через какой-нибудь обменник превращается. Главное, чтобы корочки помогали жить, а не мешали,—считает Татьяна Михайловна, мама Виталия. В свое время она окончила техникум связи, что не мешает ей сегодня трудиться на ярковском хлебокомбинате, гордиться сыном и не удивляться причудам образовательного процесса.
С ее последним тезисом наш фотокор (Новосибирский университет, физик) и корреспондент «Огонька» (консерватория, история музыки) согласились целиком и полностью.