Знаменитый политолог и философ Фрэнсис Фукуяма еще в конце 1980-х гг. пророчил скорую победу либеральной демократии во всем мире. Распад СССР окончательно убедил мыслителя в том, что он прав. Демократия — чрезвычайно эффективный инструмент, рассуждал Фукуяма, в конечном итоге к ней придут все — не столько даже из идеологических, сколько из практических соображений. Если верить новой работе экономиста из швейцарского Университета Санкт-Галлена Марико Класинг*, триумфа демократии приверженцам Фукуямы придется ждать еще очень долго. Воспользоваться преимуществами прогрессивного строя гражданам может помешать национальный менталитет.

Сложные вопросы

Однажды рабочий день в офисах IBM по всему миру начался необычно. Не успевшие толком проснуться сотрудники обнаружили на столах совершенно не относящиеся к их кругу обязанностей документы. Внушительного размера анкеты, которые руководство попросило их заполнить, ложились затем на стол к известному голландскому психологу Геерту Хофштеде. Свой эксперимент он затеял в начале 1970-х гг., а сейчас, почти через 40 лет, его результаты позволили Марико Класинг сделать интересные, хотя в общем довольно-таки невеселые выводы.

В опросе Хофштеде приняло участие больше 100 000 сотрудников IBM из 65 стран. Отвечать им пришлось на огромное количество вопросов, посвященных их отношению к равным по статусу коллегам, а также к начальству. Неизвестно, чем соблазнил IBM Хофштеде, но поле для эксперимента ему предоставили просто идеальное. Воспользовавшись интернациональностью компании, психолог смог рассчитать для граждан каждого государства, где работала IBM, два придуманных им показателя — «восприятие власти» и «индивидуализм». Первый выражает степень благоговения респондентов перед руководством, второй — то, насколько участники исследования были склонны ставить свои личные интересы выше интересов коллектива.

Неизвестно, удалось ли самой IBM извлечь практическую пользу из эксперимента, но академическая наука от работы психолога определенно выиграла. Невооруженным глазом было видно, что рекордно высокие показатели индивидуализма в американских офисах IBM и выявленная психологом любовь японских сотрудников к выстраиванию жесткой иерархии хорошо соответствуют существующим представлениям об особенностях этих наций. Но этого мало: коллеги-психологи, применявшие результаты Хофштеде на практике, быстро убедились, что придуманные им индикаторы неплохо описывают многие особенности менталитета целых наций. «В психологии существует немало работ, успешно использующих данные Хофштеде для того, чтобы объяснить разницу в поведении представителей различных культур», — говорит Марико Класинг. Но вот экономистам до сих пор не приходило в голову воспользоваться этими результатами. Класинг стала первой.

Трудный характер

Швейцарский экономист не стала мелочиться. Созданные Хофштеде индикаторы она использовала, чтобы выяснить, как национальный менталитет влияет на функционирование всего государства. Выбрав для исследования 40 стран, экономист обратилась к ежегодному рейтингу государств, составляемому независимой компанией Political Risk Services (PRS). Из многочисленных показателей, рассчитываемых PRS, Класинг выделила те, что описывают усилия государств, направленные на защиту прав и частной собственности граждан. То есть, грубо говоря, на поддержку демократии. Осталось сопоставить их с данными Хофштеде.

Зависимость оказалась на удивление яркой. В странах, жители которых, по Хофштеде, проявляли максимальный индивидуализм и больше других не любили властную вертикаль, права граждан и их частная собственность пользовались наибольшей защитой. В лидерах рейтинга Класинг — Швеция, Нидерланды и США. И наоборот: государства коллективистов, предпочитающих к тому же строгую иерархию, не демонстрировали большой заботы о частной собственности и свободах. Среди отстающих оказались не только азиатские государства вроде Малайзии и Филиппин, но и такие страны, как Мексика и Аргентина. «В сообществах коллективистов интересы личности не являются приоритетными, — комментирует свои наблюдения Класинг. — Вполне естественно, что такие особенности менталитета не способствуют защите прав и свобод». Класинг, впрочем, предстояло решить гораздо более серьезную проблему — выяснить, не идут ли успехи государства в защите демократии и индивидуализм ее граждан рука об руку просто потому, что оба зависят от какого-то третьего фактора.

Конечно, первое, что приходит в голову, — и то и другое определяется экономикой. Но существенной зависимости не обнаружилось: страны со сходными экономическими системами и уровнем экономического развития могли демонстрировать совершенно разную степень заботы о частной собственности. При том что эта забота вполне коррелировала с показателями Хофштеде.Так, немцы получили рейтинг отношения к частной собственности на 5% выше, чем французы, и оказались при этом примерно на столько же более индивидуалистичны и не склонны почитать иерархию.

Железный занавес помешал в свое время Хофштеде распространить свои наблюдения на жителей СССР. Но позже последователи воспроизвели его опыт (правда, в меньших масштабах) на территории нашей страны. Выяснилось, что по отношению к власти и индивидуализму Россия близка к Румынии — одному из аутсайдеров рейтинга Класинг.

Впрочем, низкое положение в этом рейтинге — еще не повод записывать страну коллективистов и «властолюбцев» в отстающие. «Я учитывала лишь то, насколько государство следует демократическим стандартам, то есть защищает свободу личности и частную собственность, — объясняет Класинг. — Например, положение Китая в рейтинге очень невысоко. Между тем экономические показатели этого государства весьма неплохи».

Хуже другое. Если верить Класинг, коллективистов, решивших, несмотря ни на что, выстроить настоящую демократию, ждут большие трудности. «Более поздние эксперименты, аналогичные проведенному Хофштеде, показали, что выведенные им больше 30 лет назад индексы практически не меняются со временем, — говорит Класинг. — При том что в экономике и политике стран успели произойти огромные изменения». Менталитет нации — штука очень инертная. Именно такой инерцией Класинг объясняет сравнительно небольшие успехи демократии в Восточной Европе. Строй меняется, но граждане продолжают слишком сильно любить власть и слишком мало — самих себя. Так что переход страны к рыночной экономике — это только начало перестройки. Чтобы страна стала по-настоящему демократической, жителям придется как следует поработать над собой.