Все эти дни в теленовостях и на интернет-порталах склоняли страну Великобританию. Якобы после праздников в этом государстве, как ни в каком другом, наступает “черная неделя” – когда распадается на 50 процентов больше браков, нежели в неделю обыкновенную. Отягощенные работой, великобританские мужья и жены весь год откладывают выяснение отношений, а тут вдруг столько свободного времени – ну и начинают выяснять.
Между тем в России социологи бьют тревогу уже не первый год и, если они не врут, то англичане, по сравнению с нами, просто святые люди. Новогодние праздники приносят размолвки и конфликты практически в каждую третью российскую семью. Каждая пятая семейная ссора заканчивается полным крахом отношений и последующим разводом. Первый повод для праздничной ругачки – это новогодние подарки. Тут инициаторами, как правило, выступают женщины. Они ждут от нас золота-брильянтов, а получают новенький ножик для пиццы. Чем не повод для проклятья? Дальше наступает черед мужчин, которые сутки напролет водка-пить-земля-валяться. Плюс корпоративы, гости, ночные приключения, несвоевременные визиты свекровей с тещами, слишком рано опустевший кошелек, а ведь под воздействием длительного употребления алкоголя человеческая психика истончается. Сознание начинает питаться экзистенциальными мотивами, в которые жена и тем более дети не вписываются никак.
Слова социологов очень похожи на правду. Один мой приятель, даром что большой любитель йоги, за новогодние каникулы успел поругаться со всеми, кроме папы, бабушки и дочери. Сегодня ушел из дома, сидит с утра в кофейне, пьет чай, потому что кофе уже не может, и думает, что теперь делать.
– Ну и что за жизнь у тебя теперь! – шипит на него по телефону папа, который давно не любит невестку. – Даже поругаться не с кем. Разве ж это жизнь?
Другой мой знакомый и даже немного родственник прямо сейчас едет на машине в далекий город Гусь-Хрустальный, чтобы узнать, за что на него обиделась мама. Вроде ничего плохого он ей не сделал. Может, не сделал чего-нибудь хорошего? Вообще-то мама у него – очень хороший человек и обидеть ее крайне трудно. Но уж если она обижается, то это настоящая катастрофа: полгода жизни у тебя уйдет на то, чтобы узнать, на что она обиделась, потом еще полгода – на то, чтобы загладить свою вину. Короче, едет мой родственник в Гусь-Хрустальный и нервно курит.
Я сам за эти “пьяные каникулы”, хотя и был преимущественно трезвым, умудрился дважды обидеть жену, один раз маму и три раза тещу. Сколько раз они меня обижали, я уже и не помню. Но судя по тем звукам, которые слышны из-за стен нашей квартиры, у нас идеальная семья. Интересней всего слушать соседа сверху. Летом он орал на свою жену так: “Вали отсюда, я сказал!!!” Зимой формулировка немного поменялась: “Одевайся и вали отсюда, я сказал!!!”
– Как зэ все-таки вы, русские, любите собатица! – сказал мне однажды китаец Андрей из города Санкт-Петербурга. Вообще-то мы в тот момент обсуждали с ним проблемы ксенофобии, но в ходе беседы выяснилось, что домой к русской жене Андрей совсем не торопится, потому что там поссорились теща с тестем, а жена им активно помогает.
Китаец прав. Мы действительно страшно любим ругаться, ссориться, анафемствовать, проклинать. Причем желательно на голом месте – и не с дальними, а с ближними. Свадьба не свадьба без драки, праздник не праздник без склоки, родственник не родственник, если хоть раз ему в морду не дал или хотя бы не проклял каким-нибудь страшным проклятием. Потом мы миримся, лижемся, обнимаемся, чокаемся, но – так бывает, скорее, в южных регионах России. Вот результат моих многолетних наблюдений: чем севернее местность, тем крепче ссора. На Северном Кавказе – там вообще ругаются осторожно. На русском Кавказе и в южных областях бранятся – что тешатся. А вот севернее Твери… То ли воздух там другой, то ли это влияние финно-угорской крови, но в северных регионах очень любят ссориться на всю жизнь.
– Сам будет до смерти злобой дышать и детям своим по наследству вражду передаст, а те – внукам, – рассказал мне однажды большой защитник прав карельского народа Анатолий Григорьев из деревни Ламбисельга. – Причем возненавидит соседа по смешному поводу. Со стороны и не поймешь, что поругались. Просто один сказал что-то не то, другой нахмурил брови, вышел из избы и всё. Забывай, как звали. Я им говорю: “Нас же, карелов-ливвиков, и так осталось всего 40 тысяч, и то вы умудряетесь все переругаться!” Короче, недипломатичный мы народ, очень недипломатичный.
Но национальность, на самом деле, тут ни при чем. По-северному в тех местах ссорятся все – даже иногда чеченцы. В той же Карелии есть остров Мантсинсаари. Большой такой остров – шестнадцать километров на семь. На нем живут всего два человека – белорус Клюня и финн Кюльмялуома. Живут и ненавидят друг друга. Живут и не общаются, хотя больше не с кем. Даже не поздороваются, если мимо пройдут. Наверное, вот почему. Дружить с одним и тем же человеком – это скучно. Особенно на севере. А враждовать – интересно. Наша вражда, наша злоба – это такая форма нашей дружбы. Цементирующее вещество. Все друг друга ненавидят, а в итоге – единая Россия.
– Ладно, я посол, – вздохнул китаец Андрей, который уже успел мне признаться, что никакой он не китаец, а уйгур. – Жена звонит, говорит, что теща ругается, за стол садиться давно пора. У них ведь сегодня с тестем серебряная свадьба.
Дмитрий Соколов-Митрич