Утвердив Стратегию национальной безопасности, Дмитрий Медведев подписал документ, в котором впервые на таком высоком государственном уровне презентован термин «госбезопасность».
«Стратегия» должна заменить «Концепцию нацбезопасности» 2000 года, оба документа крайне формализованы и переполнены общими утверждениями, поэтому имеет смысл обращать внимание только на реперные точки. В данном случае, это список угроз – то, чего российское государство сегодня опасается больше всего, а значит, именно сюда будет направлять деньги и другие ресурсы.
Оказывается, именно предполагаемые угрозы нашему государству и отличают версию 2009 года от версии 2000-го.
В концепции 2000 года был специальный раздел, названный «Угрозы национальной безопасности Российской Федерации»: это был такой ранжир по степени опасности в порядке убывания. Первым же предложением утверждалось: «Состояние отечественной экономики, несовершенство системы организации государственной власти и гражданского общества, социально-политическая поляризация российского общества и криминализация общественных отношений, рост организованной преступности и увеличение масштабов терроризма, обострение межнациональных и осложнение международных отношений создают широкий спектр внутренних и внешних угроз национальной безопасности страны». Понятно, что порядок слов в данном случае имеет значение – фактически это распределение приоритетов: на первом месте экономика, потом состояние госструктур и общества, мафия и т.д.
В стратегии нацбезопасности образца 2009 года угрозы не собраны в один раздел, а разбросаны по тексту. В результате не сразу понятно, какая угроза считается теперь самой важной (и опасной).
Зато в тексте появился раздел с устрашающим названием «Государственная и общественная безопасность» (в тексте 2000 года термина госбезопасность еще не было). И здесь есть свой ранжир угроз – согласно пункту 37 «основными источниками угроз национальной безопасности в сфере государственной и общественной безопасности являются: разведывательная и иная деятельность специальных служб и организаций иностранных государств, а также отдельных лиц, направленная на нанесение ущерба безопасности Российской Федерации; деятельность террористических организаций, группировок и отдельных лиц, … деятельность транснациональных преступных организаций и группировок, связанная с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ, оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ; сохраняющийся рост преступных посягательств, направленных против личности, собственности, государственной власти, общественной и экономической безопасности, а также связанных с коррупцией».
Стоит обратить внимание, что на первом месте на этот раз оказалась разведывательная и «…иная деятельность спецслужб и организаций иностранных государств».
Понятно, что речь идет не только и не столько о шпионаже. Дело в том, что этот вид угроз сильно мигрировал по документу с того времени, как была принята Концепция нацбезопаности 2000 года. В ее тексте тоже была ссылка на деятельность иностранных спецслужб, но помещена она была в разделе «угроз в военной сфере», то есть девять лет назад угрозой считался только собственно шпионаж и добывание военных секретов.
Кроме того, любопытно, что эта «иная деятельность» теперь считается более опасной, чем терроризм, не говоря уже о преступных посягательствах, направленных против личности (попросту говоря, убийств российских граждан).
Список угроз – это список лоббистов: кто из ведомств оказался влиятельней, та угроза поднялась и в общем списке. Поэтому, несмотря на отдельные (и многословные) разделы Стратегии о культуре, здравоохранении и даже экологии, главным бенефициаром до 2020 года (именно на такой срок рассчитана Стратегия), видимо, по-прежнему остается та структура, которая отвечает за отслеживание деятельности зарубежных спецслужб – то есть Федеральная служба безопасности.