В ноябре, как известно, в США состоятся президентские выборы. Регулярно общаясь с американскими коллегами, члены Редакционного совета ФОРУМа.мск все увереннее слышат от них, что следующим президентом, по-видимому, станет Барак Обама. При этом в его команде в сфере внешней и оборонной политики, вероятно присутствие людей, еще недавно входивших в группу поддержки Хиллари Клинтон, таких как хорошо известные по 1990-м годам Мадлен Олбрайт и генерал Уэсли Кларк. Утверждается, что их приглашение стало одним из условий поддержки кланом Клинтонов кандидатуры Обамы.

Новой администрации США предстоит столкнуться не только с глубоким внутренним, прежде всего экономическим кризисом, но и с серьезными глобальными вызовами лидирующей роли Америке со стороны других центров силы. К числу таковых относят развивающийся ускоренными темпами Китай.

При этом Китай, как очевидно, еще долгое время не сможет составить конкуренцию США в «экономике XXI века», в сфере того, что в СССР называлось научно-техническим прогрессом. То есть в высоких технологиях, наукоемких отраслях экономики. Но в области «экономики XX века» цель «догнать и перегнать Америку» достижима Китаем в ближайшие 10-15 лет. Опираясь на это, Китай уже сегодня активно играет самостоятельную глобальную игру.

Аналогично Китаю можно говорить об Индии, но с той оговоркой, что по ряду объективных параметров Индия пока все же недотягивает до роли мирового центра силы. Более того, Индия, похоже, и не стремится им стать, а все больше предпочитает налаживать партнерские отношения с США в качестве противовеса Китаю.

То же самое можно было бы сказать и о Японии, которой 15 лет назад прочили первое место в мире. Но экономика Японии в 1990-е годы погрузилась в стагнацию, а усиление Китая поддерживает мотивацию к сохранению японо-американского союза, исключающего самостоятельную роль Токио на мировой арене.

В противоположность, ведомая Германией Западная Европа или, как ее сейчас называют, «Старая Европа», пытается демонстрировать все большую самостоятельность от США, и открыто претендует стать конкурирующим с Америкой глобальным центром силы, в числе прочего, опираясь на российские энергетические ресурсы.

Противоборство перечисленных глобальных сил является основным содержанием текущих мировых процессов. Но происходит это внешне почти незаметно и исключительно политкорректно, в чем заинтересованы все участвующие стороны, а острые формы конкуренции по негласной взаимной договоренности переносятся на некие искусственно формируемые специальные геополитические поля.

При администрации Буша таким конкурентным полем стал регион Ближнего и Среднего Востока, для чего был выдуман мифический «международный исламский терроризм», вброшен ложный тезис о «глобальной угрозе со стороны радикального ислама». На деле, никакой глобальной угрозы человечеству радикальный исламизм не несет, все угрозы от него сугубо локальны, хотя народам таких стран, как Афганистан или Сомали от этого, конечно, не легче. Как не легче нескольким тысячам жертвам терактов от того, что с некой периодичностью террористы взрывают дома, самолеты, метро и поезда.

Так или иначе, до общественности стало доходить, что «радикальный исламский терроризм» – это блеф, созданный внешними по отношению к исламу силами при содействии своей то ли до конца, то ли не до конца отвязавшейся агентуры. Поэтому сейчас в срочном порядке формируется образ очередного «врага человечества» в лице так называемых великих энергетических держав или нефтегосударств, таких как Иран, Венесуэла, отчасти Саудовская Аравия, и Россия.

Реально нефтегосударства в максимальных объемах поставляют на мировой рынок нефть и газ. Вырученные средства они не в состоянии эффективно вкладывать в собственную экономику, все подобные попытки неизменно ведут лишь к инфляции и росту и без того безмерной коррупции. Поэтому «избыточные» нефтедоллары приходится «стерилизовать» в суверенных фондах, размещаемых за рубежом, инвестировать в экономику других стран.

Во-вторых, нефтегосударства развитым и новым развивающимся странам не конкуренты. Они органически не способны не только к опережающему, но и к догоняющему развитию, так как достающиеся без излишних усилий нефтедоллары убивают любые стимулы к развитию, фатально разлагают и развращают власть и все общество, в отношении которого властью широко применяется политика социального популизма.

В-третьих, за фасадом переизбытка нефтедолларов и гигантских и бессмысленных коррупционных проектов наподобие искусственных островов в Персидском заливе или Сочи-2014, легко скрыть внутреннюю гнилость и историческую бесперспективность нефтегосударств. Следовательно, из них довольно легко лепить образ врага.

Наконец, разложившаяся коррумпированная некомпетентная элита нефтегосударств для укрепления внутренней устойчивости своей авторитарной власти склонны к проведению активной внешней политики. Это позволяет легко их провоцировать на агрессивное неадекватное поведение на международной арене, укрепляющее негативный имидж.

У каждого нефтегосударства есть своя специфика. Есть она и у России. Во-первых, географически Россия расположена между ключевыми глобальными центрами – США, «Старой Европой» и Китаем. Причем, в силу огромной территории источники углеводородных ресурсов расположены на достаточном расстоянии от зоны проживания основной части населения, в малонаселенных районах Севера и Сибири, на территориях национальных автономий малочисленных финно-угорских и самодийских народов. Потенциально это создает условия и побудительные мотивы к отторжению в разных формах ресурсных территорий в пользу того или иного глобального центра силы.
Во-вторых, в противоположность Ираку-2003, Ирану, Венесуэле и, теоретически, Саудовской Аравии, наличие у России стратегического ядерного оружия, пусть на основе технологий 1980-х годов и на порядок в меньшем количестве, чем у СССР, в ближайшие 15-20 лет исключает применение против нее военной силы.

В-третьих, почти все нефтегосударства осуществляют поставки на мировой рынок энергоресурсов преимущественно по морю. В ситуации подавляющего военно-морского превосходства США над всем остальным миром, функционирование морских коммуникаций и, следовательно, ритмичность поставок углеводородов потребителям находятся всецело в зависимости от доброй (или злой) воли Вашингтона.
Россия (а также нефтегосударства Центральной Азии – Казахстан и Туркмения) ориентируется на нефте- и газопроводы, часть из которых проходит или в перспективе может проходить по неподконтрольным США территориям. А это создает потенциал для перманентных конфликтов на постсоветской периферии, которые мы сегодня наблюдаем на гигантской дуге от Балтики до Каспия.

Разные аспекты современного мироустройства и роли в нем нефтегосударств привлекают пристальное внимание западных аналитиков. Так, российско-американский политолог Николай Злобин в своем «живом журнале» отмечает, что «Буш, безусловно, был самым пророссийским президентом в новейшей истории Америки. При всех просчетах своей внешней политики он на практике не сделал ничего, чтобы помешать экономическому укреплению России и росту ее влияния в мире».

В январе Буш уходит, но ни Обама, ни Маккейн «ни политически, ни экономически, ни интеллектуально не готовы на какие-либо шаги, способные радикально изменить динамику и содержание» российско-американских отношений.

По мнению Злобина, «традиционные отношения России и Запада сегодня быстро распадаются на двусторонние отношения США и России, отношения между Россией и Евросоюзом, отношения между ЕС и США по поводу России и Евразии». При этом «все основные конфликты между Россией и США сосредоточены в Восточной Европе и Евразии». «В ближайшем будущем отношения России и США будут объективно носить характер мягкого взаимного сдерживания в сочетании с ограниченной региональной конкуренцией и избирательным геополитическим партнерством», – прогнозирует Николай Злобин.

Другой американский политолог советского происхождения, Ариэль Коэн, отмечает на сайте «Еж.ру», что «Россия, Иран и Венесуэла играют в геополитическую игру, в которую они хотели бы вовлечь Китай, Индию и Бразилию. … Министры стран БРИК поддержали российский план по созданию глобальной экономической системы – альтернативы послевоенной бреттонвудской системе, которая включает Всемирный банк, Международный валютный фонд и межбанковские клиринговые механизмы».

Однако, – отмечает Коэн, – «между Нью-Дели и Пекином и даже Москвой и Пекином имеется слишком много противоречий. А Бразилия слишком далеко – и слишком много торгует с США, чтобы стать членом антиамериканского альянса».

Касаясь деликатной и неполиткорректной на Западе темы американо-германских разногласий относительно экспорта газа из России в Европу, Ариэль Коэн пишет: «Российские лидеры превратили в науку использование финансовых рычагов и энергоносителей, для того чтобы приобретать друзей и влиять на соседей. Примером тому может служить Украина, которой на новый 2006 год перекрыли поставки газа на четыре дня, а у Европы западной газопоток просел аж на четверть.

Деньги могут все. Большое количество денег может еще больше. Недавняя конференция Европейского парламента в Брюсселе по отношениям с Россией продемонстрировала, что Германия является лучшим другом России в Европейском Союзе и для представителей Германии она вне критики.

Немецкие бизнесмены постоянно лоббируют интересы России, пытаясь влиять на канцлера Ангелу Меркель из ХДС. А лидер социал-демократической партии, её партнер по Большой коалиции, министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер известен как лидер пророссийски настроенной фракции в немецком правительстве.

И в этом – глубокий смысл. Германия выступила против США на саммите НАТО в Бухаресте и возражала против вступления Грузии и Украины в эту организацию. «Газпром» нанял бывшего начальника Штайнмайера, экс-канцлера Германии Герхарда Шредера, в качестве главы консорциума по строительству газопровода «Северный поток» за один миллион евро в год».

Между тем, на недавнем бизнес-форуме в Риге обсуждался проект Nord Stream. В его поддержку выступил государственный министр Германии по европейским делам, соратник экс-канцлера Герхарда Шредера, социал-демократ Гюнтер Глосер. Он сказал: «Потребности Европы в энергии будут расти, по меньшей мере, до 2050 года. Поэтому Европе нужен газ. И если мы хотим снизить выбросы углекислого газа, наши потребности надо удовлетворять именно за счет российского газа. Даже если таким образом мы увеличиваем зависимость от одного поставщика, мы должны это просто принять».

Аналогичными вопросами озабочен немецкий политолог Александр Рар. В недавно вышедшей книге «Россия жмет на газ. Возвращение мировой державы» Рар формулирует свою ключевую мысль так: «Запад боится, прежде всего, новой русской вертикали власти, которая объединяет деньги, ресурсы и власть. Если кто-то вознамерится свалить эту систему, то он обнаружит: она обладает чрезвычайной стабильностью, цены на энергию в ближайшие годы не упадут, и спрос на русское сырье будет только расти». Из сказанного Рар делает вывод, что «Старой Европе» во главе с Германией следует сделать долгосрочную ставку на Россию как свою сырьевую базу.

Касаясь политики США, Рар вспоминает выступление в Ялте летом 2007 года на заседании «Yalta European Strategy» экс-президента США Билла Клинтона, чьи сотрудники, видимо, займут ключевые места в оборонном и внешнеполитическом сегменте следующей американской администрации, если президентом станет Барак Обама.

Год назад в Ялте в присутствии Александра Рара Билл Клинтон сказал: «Однажды я попросил своих консультантов назвать мне три самых важных для американской политики страны в Европе. Мне рекомендовали сосредоточить внимание на Польше, Турции и Украине». «В вопросах международной безопасности эти страны выполняют функцию шарнира. Польша стала важнейшим партнером США в НАТО. Турция должна представлять собой стратегический мост к «Большому Ближнему Востоку», а Украина – воспрепятствовать России в планах восстановления империи».

Характерным явлением стал выход в свет 250-страничной книги известного американского политолога Маршалла Голдмана «Нефтегосударство», подспудно формирующей «образ врага». В рецензии на нее Эдвард Лукас, автор другой книги – «Новая холодная война: Путинская Россия и угроза Западу», также формирующей из России «образ врага», пишет:

«Газовый бизнес является монопольным: строительство даже одного газопровода требует больших инвестиций, а строить второй – нерентабельно. Россия с ее гигантскими запасами природного газа, пользуется своей монополией на трубопроводы восток-запад для реализации политических интересов – и жестко реагирует, когда ей бросают вызов. Маршалл Голдман излагает эти тревожные истины в своей книге «Нефтегосударство», мрачном, но вдохновенном рассказе об энергетической политике России. Запад, разъясняет Голдман, должен осознать всю меру своей уязвимости. …

В советский период, когда доходы от нефти и газа были важнейшей опорой ослабевавшей плановой экономики Леонида Брежнева, велась изоляционистская энергетическая политика. Повторилась характерная для советской системы ситуация: изобретательность вступила в бой с некомпетентностью, и некомпетентность победила. Возможно, свою руку приложило ЦРУ, убедившее саудовцев обрушить цены на нефть в 1980-х годах – так предполагает Голдман – но, по его словам, в конечном итоге советскую систему обрекло на гибель неэффективное управление энергетическими ресурсами.

Эта некомпетентность жива и поныне. Жадность и близорукие технологические практики, применявшиеся в прошлом, практически погубили многие российские нефтяные месторождения: стандартной практикой было закачивание воды в скважину, чтобы добыть из нее нефть, невзирая на последствия. Сегодня перед российскими инженерами стоит сложная задача: извлекать больше нефти из искалеченных недр России – например, ведя бурение горизонтально, а не вертикально. Это непростой технический вызов. Спор о том, какой подход к добыче нефти является самым лучшим, лежит в основании нынешнего спора между ВР и ее российскими партнерами. Русские хотят за свои деньги много нефти и сразу, в то время, как ВР стремится к аккуратной разработке месторождений с учетом долгосрочной перспективы.

Более разумный подход Россия проявляет, когда речь идет об экспорте газа. Она пронзила Европу своим газопроводами, заключив двусторонние сделки, которые в краткосрочном плане могут иметь смысл для некоторых стран, но лишают рычагов влияния и возможности диктовать свои условия континент в целом. Европа в три раза больше России по населению и в десять раз больше по размеру экономики, однако готовность отдельных стран соглашаться на условия России делает Европу политически уязвимой перед стратегией Москвы, основанной на принципе «разделяй и властвуй». Когда Россия налаживает отношения с энергетическими компаниями, которые в ином случае имели бы возможность искать другие источники газа, способность Европы к диверсификации поставщиков уменьшается и эта диверсификация становится чрезмерно дорогостоящим предприятием.

Попав в руководящий центр московской штаб-квартиры «Газпрома» и глядя на 30-метровое электронное табло, на котором отражается паутина газопроводов из России в Европу, Голдман рассуждает: «Вот это чувство власти! Эти газпромовцы могут, если захотят, отключить не только газ, поступающий в котлы и плиты 40% немецких домов, но и газ, который нужен многим немецким заводам для производства».
Иными словами, те предостережения, которые Рональд Рейган делал в 1980-е годы о политических рисках зависимости Западной Европы от советского газа, кажутся сегодня оправдавшимися. Сегодня Западная Европа получает от России половину импортируемого газа.
Порой утверждается, что рост потребления энергоносителей и стагнация уровня производства в России – последние четыре года добыча природного газа находится практически на неизменном уровне – приведет к дефициту газа в Европе (он уже дает о себе знать в России). Голдман отвергает такие страхи, хотя он касается этого слишком мимолетно, чтобы его аргументы звучали убедительно. …

Вопрос, остающийся в книге без ответа, заключается в том, воспользуется ли Кремль – или, точнее, Владимир Путин – газом в качестве инструмента обретения международного политического влияния. Оптимистическая позиция такова, что бизнес нормализует политику – в этом случае, если Россия желает быть надежным партнером, то ей придется смягчить свою позицию и соответствовать международным стандартам поведения. Пессимисты опасаются того, что газовая зависимость приведет к финляндизации Европы».

Рассматриваются на Западе и более общие темы современного мироустройства, примером чему может послужить статья, видного британского историка и писателя Пола Джонсона в американском издании «Forbes», которая в переводе «Иносми» предлагается вниманию читателей.

Американцам стоит чаще вспоминать о своих преимуществах

Один из главных уроков истории, который следует усвоить каждому, кто занимается бизнесом, звучит так: ничто не вечно под луной. Мир и его элементы постоянно меняются, и экономическая 'турнирная таблица' за любой текущий год успевает устареть ко времени ее публикации.
В Америке закончился длительный период роста; его сменили экономические потрясения и рецессия. Как долго они продлятся? На мой взгляд, уже через год самое худшее будет позади – если, конечно, в стране не начнутся лихорадочные 'реформы', связанные с ограничительным регулированием банковского сектора и делового сообщества в целом. Несоразмерная реакция на экономические спады и прочие неблагоприятные факторы всегда чревата негативными последствиями. Скандал вокруг Enron, к примеру, способствовал укоренению в Министерстве юстиции США 'антикопоративного' и 'антикапиталистического' настроя, который не принес ничего, кроме вреда. Мы должны позаботиться о том, чтобы недавние ошибки банкиров не породили 'антибанковской' атмосферы, а эксцессы на рынке недвижимости не убедили общественность, что вкладывать деньги в недвижимое имущество – глупо. Пока Америка поддерживает свои созидательные традиции свободы, особенно в сфере бизнеса, в среднесрочной и долгосрочной перспективе ей нечего опасаться. В этом случае можно с уверенностью сказать, – насколько такие вещи вообще можно прогнозировать – что и к середине, и к концу нынешнего столетия она останется самой сильной и богатой страной мира. Американский 'механизм' работает нормально – и нет никакой необходимости пытаться его 'починить'!

Друзья, враги и конкуренты?

Еще десять лет назад Россия казалась беспомощной 'неудачницей'. Сегодня она оседлала нефтяную волну, обрела заносчивость, вспомнила о своих имперских амбициях на Кавказе и в Центральной Азии. Однако в этой связи мне припоминается знаменитый афоризм, появившийся в середине 19 века (его обычно приписывают австрийскому министру Меттерниху): 'Если Россия выглядит сильной, на деле она всегда слабее; если Россия выглядит слабой, на деле она всегда сильнее'. Нефтяные цены берут все новые вершины, но их падение обычно происходит внезапно, без предостерегающих 'сигналов тревоги'. И вряд ли можно назвать мудрой политику руководства страны, если она основана на нынешней дороговизне лишь одного из видов сырья – пусть важного, но непредсказуемого в ценовом плане.
Впрочем, в долгосрочной перспективе куда важнее другой фактор – количественное и качественное ухудшение демографической ситуации в России. Крайне низкий уровень рождаемости, количество абортов (одно из самых больших в мире), тревожные показатели в сфере здоровья населения, и невысокая средняя продолжительность жизни у мужчин из-за проблем, связанных с алкоголем – все это говорит о серьезном 'недуге' общества в целом, который, если не принять срочных мер, приведет к катастрофическим последствиям. Как будет выглядеть Россия к середине столетия? Страшно даже подумать.

На востоке горизонт заслоняет Китай, наводняющий мир дешевыми товарами, демонстрирующий впечатляющие успехи в сфере производства, инвестиций и модернизации, выступающий уверенной поступью на мировой арене. Он планирует превратить летнюю Олимпиаду в Пекине в грандиозное шоу, которое по всей вероятности создаст ощущение мощи и эффективности этого государства.
Но природа напомнила нам о том, что в Китае по-прежнему далеко не все благополучно. Недавнее землетрясение привлекло внимание к 'показушной' стороне китайской модернизации – современные сооружения, особенно дома и школы для бедняков, зачастую строятся из низкокачественного бетона, сотрудники МЧС куда лучше умеют позировать для пропагандистских снимков в мундирах с иголочки, чем оказывать эффективную помощь пострадавшим.

Землетрясения также поставило под вопрос целесообразность строительства ГЭС с огромными плотинами для снабжения электричеством бурно развивающейся промышленности, когда речь идет о стране, где подобные стихийные бедствия происходят сплошь и рядом. Строительство впечатляющих сооружений без учета последствий – характерная черта коммунистических режимов. Когда СССР рухнул, весь мир убедился насколько вредными для экологии и неэффективными экономически оказались огромные плотины, сооружавшиеся в советское время в Центральной Азии. Теперь Китай, похоже, упорно движется тем же ошибочным путем.
По этим причинам я весьма скептически воспринимаю как нынешнюю мощь России, так и безостановочный рост в Китае.
А что же Европа? Американцы, побывавшие в Старом свете, часто сравнивают сильный евро со слабым долларом, делая из этого критические выводы об экономической политике Вашингтона. Но назвать европейские страны 'абсолютно здоровыми' было бы, мягко говоря, преувеличением.
– Британия переживает экономические потрясения, аналогичные тем, что постигли США, однако для преодоления кризиса ей, скорее всего, понадобится куда больше времени. Ее политические партии одолевают 'разброд и шатания'.
– Во Франции мы видим забастовки, высокую безработицу и резкое недовольство общества высоким уровнем цен и отсутствием перспектив для молодежи. Большое количество французов в возрасте 18-25 лет, перебравшихся в Лондон и его окрестности – живое свидетельство разочарования и отчаянья.
– Что касается Италии, то она, похоже, совсем уж отчаянно нуждается в честном и эффективном правительстве.
– Испания после десяти лет динамичного экономического роста, после прихода к власти слабого социалистического кабинета снова 'покатилась назад'.

– В Германии экономическая ситуация лучше – именно благодаря этому евро и удается сохранять сильные позиции. Но и эту страну одолевает высокая безработица, недовольство и тяжелое моральное состояние общества.
Великих политических лидеров на европейском горизонте тоже не видно. Ангела Меркель абсолютно не оправдала возлагавшихся на нее надежд. О Гордоне Брауне всего через год после вступления в должность уже говорят, что он полностью провалился в качестве премьер-министра. Николя Саркози проявил себя легковесным политиком. А тот факт, что в апреле Сильвио Берлускони был вновь избран премьером Италии, напоминает мне характеристику, которую Сэмюэл Джонсон дал второму браку: 'торжество надежды над опытом'.
Впрочем, мир продолжает меняться. Одни страны переживают взлет, другие – падение; ничто не стоит на месте. Сегодня, однако, у американцев нет реальных оснований опасаться за свое будущее – им стоит чаще вспоминать о своих преимуществах.