По оценкам экспертов, количество бездомных в России превысило два млн. человек. Именно эта категория населения сегодня считается одной из самых уязвимых. Если для большинства жителей нашей страны кризис означает потерю зарплаты, работы и сбережений, то люди, у которых нет крыши над головой, могут эти потрясения попросту не пережить.

До осени минувшего года жизнь бездомных скрашивали многочисленные пожертвования со стороны благотворительных организаций и обычных людей. Однако теперь эти дары сократились в разы. Ситуация осложняется тем, что армию бездомных постоянно пополняют те, кто приехал на многочисленные стройки крупных городов и теперь остались без работы.

Жительница одной из деревень Мордовии 50-летняя Мария Реброва прошлой осенью приехала с сыном в Москву на заработки. Сын поступил на стройку, которую вскоре закрыли. Снять жилье в столице Ребровым не на что, уезжать обратно они не хотят и уже третий месяц живут на Ярославском вокзале. Сын каждое утро уходит на поиски денег. Мать закутывается в тряпье и весь день сидит на скамейке – у нее опухли и болят ноги. Бомжихой Мария Реброва себя не считает. «На вокзале мы живем, только пока сын на работу устраивается», – пояснила она «НИ».

По прогнозам социологов, кризис приведет к всплеску числа бездомных. «Вспомните, сколько бродяг было в крупных городах в середине 1990-х», – говорит «НИ» руководитель аналитического отдела ВЦИОМ Леонтий Бызов. Замдиректора «Левада-Центра» Алексей Гражданкин оценивает количество бомжей в 1,5% населения страны, или в 2,1–2,2 млн. человек. «Если «белые воротнички», пусть даже и уволенные с работы, находятся на довольно высокой ступени социальной лестницы, то гастарбайтеры и так живут в условиях, близких к условиям обитания бомжей. Если их будут увольнять, вернуться к нормальной жизни многие не смогут. Такие примеры уже есть», – говорит «НИ» г-н Гражданкин. «Очень много среди бомжей стало уволенных рабочих с Украины», – подтверждает «НИ» Елизавета Глинка, известная среди бездомных как «Доктор Лиза».

Число бомжей растет, и помогать им сегодня практически некому. Кризис привел к резкому сокращению пожертвований организациям, которые кормят и лечат бездомных. «Корпорации уже урезали свои благотворительные программы на 50%», – сообщила «НИ» финансовый директор фонда «Помоги.org» Мила Шахматова. «В январе 2009 года объем пожертвований от наших постоянных спонсоров сократился в 2,5–3 раза», – заявил «НИ» председатель комиссии по церковной социальной деятельности при Епархиальном совете Москвы протоиерей Аркадий Шатов. Чтобы сохранить социальные проекты, церковь уже создала «Антикризисное общество друзей милосердия». По мнению протоиерея Шатова, вся надежда на людей со средним достатком, что они будут давать «хотя бы по сто рублей в месяц». По словам Милы Шахматовой, пожертвования от частных лиц уменьшились на четверть. Организатор движения «Люди вокзалов» Федор Котрелев в беседе с «НИ» не исключил, что деньги для бездомных, возможно, придется собирать по квартирам: «В Америке несколько десятков добровольцев обходили дома и за три дня сумели собрать пять миллионов долларов».

Даже те, кто готов помогать, предпочитают давать деньги не на бомжей, а на детдомовских детей или больных, которым требуется срочное дорогостоящее лечение. В благотворительной организации «Все вместе» поясняют, что люди хотят видеть «положительный результат своих трудов» и поэтому «выбирают то направление, которое дает гарантию, что эти результаты будут достигнуты». По словам социального психолога Натальи Варской, на выбор объекта помощи влияет внешняя привлекательность человека. «Больше жалости, конечно же, вызывают дети. Меньше – престарелые люди и прикованные к кровати инвалиды. А к бездомным часто относятся с установкой «сам виноват», – рассказывает «НИ» психолог Варская.

Сами бомжи зарабатывают, как правило, сбором бутылок или цветного металла. Иногда бездомные устраиваются дворниками или убирают вагоны в электричках. Милостыню, по словам Доктора Лизы, настоящие бомжи просят редко. Во-первых, потому что неопрятные бродяги отпугивают прохожих. А во-вторых, этот рынок давно находится под контролем мафии. Авторы сайта «Бомж.ру» утверждают, что почти вся милостыня достается профессиональным попрошайкам. Самые высокооплачиваемые – дети от шести до 12 лет. Им удается выпрашивать до пяти тыс. рублей в день. Следом идут «мадонны» (женщины с грудными детьми, как правило, не своими) и «собачники» (нищие с домашними животными). «Ветеранам» – калекам в камуфляже на костылях или в инвалидной коляске удается за день «заработать» 1,5–2,5 тыс. рублей. Обычные же мужчины и женщины редко могут напросить больше тысячи рублей в день.

Куртка, сапоги и шприц

Помимо поиска денег, жизнь бездомного представляет собой борьбу за самые элементарные блага: поесть, помыться, одеться. По словам Доктора Лизы, бездомные оценивают свой заработок не в рублях, а в потребностях: «Им нужно, к примеру, не 200 рублей, а на бутылку, на хлеб, на лекарства, на «Доширак». Спокойно выспаться по ночам также не удается. После полуночи милиционеры обычно выгоняют бомжей из вокзала на улицу. Потом начинают запускать обратно: кто уговорит, кто денег даст. Развлечений у бездомных также немного: спиртное, карты, чтение газет и драки. Недавно волонтеры из организации «Люди вокзалов» провели операцию «Вязание» – раздали бомжихам спицы и нитки для вязания носков. «Срочно бабе Тане комплект из пяти спиц для вязания носков. Принесите! Пока человек загорелся!», – написал в своем блоге один из волонтеров после визита к бомжам.

На свои акции волонтеры движения «Люди вокзалов» Слава, Саша, Андрей и Татьяна собираются возле часовенки преподобного Сергия Радонежского на Ярославском вокзале. Часовня – маленькая комната, словно встроенная в стену, блестит подсвечниками и образами в ярком свете вокзальных ламп. Перед началом мероприятия волонтеры молятся: стоят в ряд, и руки их, совершающие крестное знамение, движутся синхронно и размеренно. В 19.15 привозят еду: несколько десятков порций картошки в пластиковых контейнерах. Волонтеры начинают обход вокзала. Их подопечные сидят группами. На вопрос «Кушать будете?» сами спрашивают, будто выбирая в меню: «А что сегодня? Гречка?» Цыганка Лана от еды отказывается. Она тяжело дышит, гулко кашляет и кутает ноги, обутые в потрепанные тапочки: «Девочка, мне нужна обувь 42-го размера, куртка 56-го и шприцы для инсулина. Ты не старайся, а обещай! Обещай, что привезешь!»

Бутерброд раз в неделю

Люди, работающие с бомжами, говорят, что две трети из них жилье имеют, то есть где-то зарегистрированы. Проживать там они не могут из-за «неразрешимой семейной ситуации» либо психического заболевания. «Быть бомжом по доброй воле можно позволить себе на Западе», – говорит «НИ» академик РАЕН, психолог Евгений Шапошников. По его словам, «западные бомжи» знают, что мощная экономика не даст им погибнуть, и поэтому «путешествуют туда, куда захочет их левая нога». Положение же «отечественных бомжей» сейчас хуже, чем в царской России: «Вспомните Горького. «На дне». Обитатели ночлежки философствуют, мечтают. Сегодняшним бомжам – не до философии».

Численность бомжей в столице, по разным оценкам, составляет от 30 тыс. до 100 тыс. человек. 10 городских центров реабилитации для бездомных вмещают лишь 1,6 тыс. человек. Заболевших бомжей принимает на лечение церковная больница Святителя Алексия. Еще по Москве ездит «Автобус милосердия», получивший правительственный грант и ежедневно спасающий от замерзания по 5–10 человек. Акции по кормлению бомжей в основном разовые. Например, «Рождественский обед» и раздача бутербродов бездомным, как делают волонтеры организации «Друзья на улице». «Люди вокзалов» кормят бомжей один-два раза в неделю, так как все волонтеры сами где-то работают.

Гражданин вокзала

Василий Останин официально живет на Казанском вокзале с 4 октября 2005 года. «Я – единственный человек, прописанный здесь», – говорит он, показывая корреспонденту «НИ» временное удостоверение личности с адресом: «Казанский вокзал» в графе «Постоянное жилье». С «соседями» Василий старается не общаться, говорит, что «индивидуалист»: «Некоторые меня боятся, называют белым колдуном». Останин утверждает, что его показывали по телевизору и писали о нем в «Собеседнике» в номере 34 за 1991 год, причем газета потом исчезла из всех подшивок. Все последние годы мужчина занят тем, что ходит по инстанциям и требует, чтобы его признали живым. Чиновники, по его словам, отказываются, ссылаясь на то, что, по их данным, Василий Останин умер еще ребенком в 1991 году.

35-летняя Светлана с того же вокзала приехала из Украины и уже несколько недель ждет разрешения на работу. «У нас и до кризиса сложная ситуация была, а теперь работы вообще нет», – жалуется она «НИ». Вначале женщина собиралась работать по специальности – машинистом производственных установок. Теперь согласна на любую работу, лишь бы выбраться с вокзала. Социолог Бызов прогнозирует, что к марту количество бездомных на вокзалах, напротив, прибавится. Волонтер с двухлетним стажем Андрей Михальченко говорит «НИ», что на превращение человека в «классического бомжа» влияет срок, проведенный на вокзале: «Тех, кто ищет работу и следит за собой, еще можно вернуть к нормальному существованию. Но когда человек долго не может совершать самые простые дела, ходит грязный и плохо одетый, он теряет и собственное достоинство».

Юлия Чернухина