В горячие дни Цхинвала вопрос о том, как именно 70 процентов жителей Южной Осетии оказались российскими гражданами, вызывал негодование. Задающие этот вопрос автоматически попадали в категорию врагов, или, по крайней мере, агрессивных недоброжелателей Отечества. Потом горячка несколько спала, и в интернет-дискуссиях (но отчего-то не в разъяснениях МИДа) были озвучены доводы относительно того, что массовое вступление жителей мятежного региона в российское гражданство имело под собой некоторую юридическую базу.

Суть дела, если коротко, состоит в том, что после распада СССР все граждане бывшего союзного государства должны были определиться: готовы ли они принять гражданство той суверенной страны, в которой оказались. «Дедлайн» несколько раз переносился. Окончательное решение жители некоторых государств СНГ принимали уже в начале нынешнего десятилетия.

Большинство южных осетин, как и большинство абхазов, вступать в грузинское гражданство категорически не захотели. Таким образом, по российскому закону «О гражданстве» они оказались в категории бывших граждан Советского Союза, а ныне лиц без гражданства. Для таких людей в законе предусмотрена довольно простая процедура получения российского загранпаспорта. Правда, по законам Грузии, все её жители, не заявившие официально к назначенному сроку об отказе от грузинского гражданства, получили его автоматически. И, следовательно, те абхазы и южные осетины, которые мечтали о российском паспорте, должны были подвергаться гораздо более сложной процедуре перехода из одного гражданства в другое – но это, повторяю, по законам Грузии. А не России.

В общем, юридические основания, хотя и далеко не бесспорные, для того, чтобы помочь людям, стремящимся стать ближе к России и заодно – реализовать определённые российские геополитические интересы в регионе, чего уж тут стесняться – у российских властей имелись.

Другое дело, что понимание геополитических интересов у наших чиновников бывает довольно причудливым. Ведь одновременно с абхазами и осетинами стать ближе к России стремились и стремятся несколько миллионов русских из Казахстана, Киргизии, Узбекистана и других республик СНГ. И вот с ними-то Родина-мать, или, по крайней мере, те чиновники, которые от её имени распоряжаются – ведёт себя как злющая и не вполне адекватная мачеха из сказки про Морозко.

Время от времени в российской прессе и в русскоязычных газетах республик СНГ поднимается волна рассказов о страданиях переселенцев из Северного Казахстана – Петровых, Кузнецовых и Сидоровых – где-нибудь в липецкой или рязанской глубинке. Об их многолетних хождениях за российским паспортом по тамошним присутственным местам. О хамах-чиновниках, безнаказанно пьющих у переселенцев кровь. О том, что ещё миллион Петровых и Сидоровых, которые живут пока в казахстанских городах Петропавловске, Павлодаре, Семипалатинске, Усть-Каменогорске, хотели бы переехать в Россию и получить российское гражданство. Но затем эти люди слушают и читают о злоключениях бывших земляков, решившихся на переезд – и остаются в суверенном Казахстане. Приходят к выводу, что лучше уж тут как-нибудь притерпеться. Из двух зол выбирают привычное.

Не впадая в пафос, хотелось бы всё же понять: эти люди совсем не нужны России? С нашим-то демографическим кризисом? И со всхлипываниями патриотов о том, что русских в стране остаётся всё меньше, а нерусских становится всё больше?

При этом хорошо известно, что российское гражданство и российский паспорт можно без больших проблем купить за деньги. Если они у покупателя имеются. Не секрет, что одновременно с бесплатной и относительно легитимной раздачей наших паспортов южным осетинам и абхазам в соседних российских регионах вовсю шла криминальная торговля паспортами и гражданством. Практически все желающие из сопредельных государств СНГ имели возможность сориентироваться в расценках, доплатах за срочность и выбрать подходящий вариант.

Процесс ещё больше активизировался после того, как Россия запретила иностранцам торговать на рынках. У иностранца Мамеда Алиева из города Баку после этого осталось два варианта: ставить каждый день за прилавок в Филях белокурую подмосковную жительницу, учить её основам торгового искусства, ругаться с ней по поводу сверхурочных и отгулов – или потратиться один раз и купить себе российский паспорт. Опытные люди объясняли Мамеду и другим его соотечественникам, как избежать «кидалова» – потому что на рынке российских паспортов полно мошенников, они могут продать вообще ксерокопию, а потом поминай, как звали – и сводили с надёжными честными специалистами. Те, мол, и сделают быстро, и возьмут умеренно, и во всех базах данных эта покупка будет проходить без сучка и задоринки.

Так обычно и происходит. Мамеду вручают бурую российскую паспортину и записывают его уроженцем небольшой солнечной республики в составе Российской Федерации. Или уроженцем большого, но тоже солнечного края в составе её же. Время от времени случается аврал. Из Москвы на российский Кавказ приезжает комиссия и ловит за руку какую-нибудь горластую наглую тётку, работающую начальником паспортного стола в отдалённом районе. Комиссия доподлинно выясняет, что именно тётка из ставропольской или кабардинской глубинки и заправляла всем преступным синдикатом. Через неё проходили многие сотни незаконных операций с получением гражданства, о которых ни руководство РОВД, ни, тем более, вышестоящее начальство ни сном, ни духом не ведали. Тётку сажают, однако это приводит всего лишь к подорожанию услуг, которые оказывает теперь паспортный стол соседнего района.

Таким образом производится, навряд ли специально, а просто «силою вещей», какая у нас в последнее время сложилась, определённая селекция новых россиян. Вот Мамед Алиев всё хорошо понимает насчёт современных реалий. У него есть чем смазать нужные колёсики российского закона. Если друзья помогут, то смажет и коленчатый вал. А, допустим, Василий Петров из того же североказахстанского города Павлодара в смысле рыночных отношений с властью – безнадёжен. Ему и стыдно, и денег нет.

Однако недавно казахское руководство попыталось переименовать старый сибирский Павлодар в Куреку, а ещё один северный областной центр, Петропавловск – в Кызылжар. Это вдобавок к тому, что скоро не только всё начальство, но и всё делопроизводство в тех краях будет сплошь казахским. И Василий засобирался в путь.

Плоховато представляя, что ждёт на далёкой родине, с которой полвека назад нелёгкая понесла его родителей в Казахстан осваивать целину. Но затем дело с переименованием городов несколько затормозилось. Местные жители (на севере Казахстана 60-70 процентов населения составляют славяне) предложили властям – давайте тогда уже перекрестим Петропавловск с Павлодаром не в Кызылжар и Куреку, а сразу в Бамбарбия и Кергуду, чтоб ещё веселее было – и на этом пока всё остановилось.

Василий тоже решил немного подождать со сборами. Тем более, что по телевизору стали показывать разрушенный Цхинвал. Нет, в Павлодаре жить пока можно. Там далеко не Южная Осетия со всеми её паспортами. В общем, сегодня за российское гражданство приходится дорого платить. Деньгами или кровью. Кто не готов платить, тот стоит в длинной очереди.