После Татьяны Дьяченко, дочери Ельцина и по совместительству его советника, желающих взойти по семейной лестнице в политику не находилось. Зато именитые дети успешно штурмовали банки, занимая там не по годам взрослые посты. И вдруг недавно сын спикера Госдумы Бориса Грызлова Дмитрий и племянница премьера Владимира Путина Вера взялись создавать молодежный парламент и молодежное правительство в Санкт-Петербурге. Чтобы понять, по плечу ли именитым отпрыскам эта задача, “Известия” отправились в Питер.

– У нас сразу же образовался тандем, – модное словечко явно нравится Дмитрию Грызлову. – Мы познакомились на “круглом столе” в парламенте Петербурга. И решили вместе заняться молодежной политикой.

Значит, политикой и молодежью. “Я ведь им идеально подхожу”, – подумала я, ощутив себя “электоратом”. Вот только подходят ли они мне?

Племянники Путина: скрытность в крови?

Ни в одну девушку я так в жизни не всматривалась. На Владимира Путина Вера внешне совсем не похожа. В черной водолазке, женственная, красивая и скорее напоминает застенчивую кинозвезду. Дмитрий тоже полная противоположность отцу. Взъерошенный и в очках, он словно мимикрирует под отличника, который не зубрит, а все схватывает на лету.

Вера закрыта, сначала изучает собеседника, как и премьер. Дмитрий открыт всем ветрам и явно влюблен, но о невесте говорит поменьше, чем о политике.

– Да если в Москве вернуть выборы мэра, ни один здравомыслящий человек не проголосует против Лужкова! – продемонстрировал он мне незнание жизни.

– Сразу видно, вы не стояли в московских пробках!

– Ах да, Москва – единственный город в мире, где тебе могут въехать в зад, когда ты обгоняешь по встречке, – Вера знает жизнь, хотя бы по анекдотам.

Мы сидим в ресторанчике на улице Марата, в центре города, воспитавшего двух президентов. Неподалеку когда-то жил Достоевский, а сейчас Вера Путина может весь округ назвать своим местом работы. С марта она депутат. Вопрос, трудно ли было выиграть муниципальные выборы, задавать глупо. С такой фамилией чертовски сложно проиграть.

Родилась Вера в Рязани, детство провела в ГДР – там работал ее отец, военный хирург, а в первый класс пошла уже в Питере. Про родство с премьером молчит, как радистка Кэт на допросе. Даже слухи о том, что они просто однофамильцы, опровергать не хочет.

– Я этот вопрос не поднимаю, – нотка раздражения играет в ее ровном голосе. – Меня часто спрашивают об этом, а я понять не могу, как это может быть связано с моей деятельностью! Представляйте меня как самостоятельную единицу, которая хочет сделать что-то хорошее в молодежной политике.

“Известия” все же копнули вглубь ее биографии: Вера – двоюродная племянница премьера по линии своей матери, чью девичью фамилию, признает, взяла, но не уточняет, зачем и когда.

– Да, Вера – моя двоюродная сестра, – подтвердил мне 31-летний племянник премьера Роман Путин.

Он тоже часть “рязанской ветви” Путина, как и Вера. У Владимира Путина по линии отца было трое дядьев. Один из них, Александр Спиридонович, обосновался в Рязани, воспитал дочь Людмилу (мать Веры) и сына Игоря (отец Романа). Любопытно, что никто из них родство с премьером особо не афиширует. Роман окончил Вольское военное училище тыла, между прочим, с красным дипломом, но свое родство с тогда еще президентом скрывал до последнего курса.

– О себе не хочу рассказывать, – заявил “Известиям” Роман.

Хотя “политический период” был и в его жизни. Он баллотировался в городскую думу Рязани, но не прошел. А в 2007 году после ФСБ, уже из частной компании, перешел на госслужбу. Сейчас уже советник мэра по безопасности. Продвигает идею народных дружин. Несколько лет назад вместе с отцом съездил к Владимиру Владимировичу в Кремль. Рассказывать об этой встрече тоже отказывается. Но тщеславие Роману явно не чуждо: последние пять цифр номера его мобильника – сплошные нули.

Они не идут в космонавты

– А вы с дядей хоть раз виделись? – спрашиваю у Веры.

– На съезде “Единой России” его видела, выступал.

В ЕР Вера Путина вступила 12 марта 2008-го, минуя прокремлевские молодежные сети. В России есть и другие партии, но у Веры…

– …других вариантов точно не было. Очень уважаю Владимира Владимировича. И “Единая Россия” в целом мне импонирует.

Вера и Дмитрий – вылитые “преемники” в плане политических взглядов. Лозунг парижской радикальной молодежи “Запрещено запрещать!” им явно не близок. Вера считает, что “сейчас время работать, а не критически относиться”. Дмитрий в свои 29 с каким-то бородатым снобизмом ругает 90-е годы и без устали называет себя консерватором.

“У нас и 20 лет после развала СССР не прошло, о какой демократии можно говорить. Тут не одно столетие потребуется!”, – он захлебывается от восторга. А я, электорат, скучаю. В 90-е мы с друзьями начали зарабатывать первые деньги. Тупо ждать “не одно столетие”, когда манной небесной снизойдет очередной “коммунизм”, не готовы.

То антикризисный штаб, то прием избирателей, то встреча с ветеранами… “Бальная книжечка” Веры заполнена под завязку. По примеру генерал-губернаторов Вера мечтает раз в полгода тестировать школьников на наркозависимость. По примеру дяди управление предпочитает “ручное”. Например, к старушке-блокаднице, до квартиры которой не доходит вода, обещает съездить сама.

А вот русским на Украине она пока не способна помочь:

– Ко мне в Крыму, куда я съездила прошлым летом, подходили со словами: “Мы хотим обратно в Россию!”. А я им говорила: “Но я-то как вам могу помочь?”.

Вере всего 24. Политикой, говорит увлеклась еще в школе.

– Потом окончила Санкт-Петербургский университет по специальности “политический журналист”, защитила диплом по политтехнологиям, – перечисляет она, – занималась спортивным пиаром, была пресс-секретарем Фонда развития тенниса…

В моем классе никто не хотел стать политиком. Это же по большому счету не профессия. Но у нас и Путиных не было. Вера, которая выбрала теннисный корт вместо татами, четырежды повторит: “Спорт тесно пересекается с политикой”.

Менее чем за год у Веры – багаж портфелей: председатель комитета по печати и СМИ муниципального совета Центрального округа Петербурга, а также главный редактор журнала “Россия Единая” и газеты “Владимирский округ”.

– Я сама от себя не ожидала, что займусь еще и молодежной политикой, – признается Вера.

У Грызлова-сына портфелей поменьше, но опыта побольше. Свои первые выборы он, как когда-то его отец, проиграл. Обещания не вступать в “Единую Россию” сын тоже торжественно не сдержал (в партию, которую критиковал, был принят в апреле).

– После первой волны романтиков-демократов у нас появилась стабильность. Ведь если плохо, но стабильно, это уже хорошо! – Грызлов поправляет на лацкане значок ЕР.

Дмитрий – телеведущий, с поставленной дикцией и неукротимым желанием говорить много и обо всем.

– Не понимаю, почему, дорываясь до власти и денег, люди берут и покупают себе “Феррари”. Понты! Вот в Питере где на ней ездить?! Я дружу с Сережей Безруковым. Мы с ним как-то обсуждали, круто или нет иметь мобильник “Верту” с бриллиантами. Ведь это не круто!

– А что круто?

– Круто, когда за тобой бежит рота солдат, несет проводной телефон и тянет катушку!

Прикидываю, успеют ли солдаты, если ехать на “Феррари” на первой передаче. Дмитрий за то же время демонстрирует недорогие часы, подаренные мамой на 25 лет, и золотую цепочку на совершеннолетие.

– А машина?

Сын Бориса Грызлова впервые смущается. Да, позволил себе неплохой БМВ. И в квартире живет на Невском проспекте, но она семье Грызловых принадлежит аж с дореволюционных лет.

– Слушайте, а стать депутатом – круто?

– Нет. Знаете, если бы у нас с Верой была задача работать в Госдуме, то на парламентских выборах, не поднимая шу-ма, мы вошли бы в партийные списки. Как у нас делают: надо кого-то провести – запихивают в какой-нибудь Ханты-Мансийский округ.

На самом деле запихивают в крупные регионы, где больше проходных мест. Но сын спикера, юрист по образованию, об этом не знает. Вера кажется более вдумчивой, хотя бы потому, что умеет молчать.

– Может, вам кто-то сове-ты дает?

– Стараемся сами, – не оставляет даже малейшей надежды Дмитрий, – используя ис-торический опыт, в том числе комсомол.

Хотели как лучше, а получается БАМ

– А с Владиславом Сурковым еще не встречались? Он любит советы давать молодым.

– Нами заинтересовались, насколько я знаю, – Дмитрий затягивается сигаретой, чтобы секунду подумать. – Я хотел бы с ним пообщаться, поскольку все его мысли по поводу молодежной политики, обновления действующей системы во многом схожи с моими.

Тут Дмитрий заводит явно любимую песню про “людей, которые станут новой движущей силой”. Вера подхватывает: те, кто войдет в молодежные правительство и парламент, смогут набраться опыта для управления городом в перспективе. “Даренка любила те сказки слушать”, но есть приложение к главной идее – “поднять программу по предоставлению жилья для молодых семей”.

– В Санкт-Петербурге она провалена, – заявляет Дмитрий так, как будто где-то иначе, – а в Ленинградской области есть пустующая земля, принадлежащая Минобороны. Почему бы там не построить молодежную деревню и не перенести туда же строительство Охта-центра. Сейчас молодежи не нужна политика, ей нужен молодежный БАМ!

Я вздрагиваю. Мне, как избирателю, так много не нужно. Достаточно будет трех “О”. Опыт (когда молодежный трибун знает, что делать, если юный наркоман собирается выброситься в окно), открытость (когда до него может дозвониться даже последний бомж) и, конечно, ответственность (неловко опаздывать на встречу с журналистом, о которой мы с Грызловым договорились заранее, на 12 часов).

На следующее утро я видела, как сотни ребят и девчонок на роликах, словно на крыльях свободы, пересекали Суворовский проспект. И было в этом больше правды жизни, чем во всех сказанных нами накануне словах.

Профессиональными политиками Вера и Дмитрий наверняка станут. Фамилии помогут, уверен Грызлов. Только, может, вначале становятся профессионалами? И только потом – политиками?