Чтобы контролировать новую Россию, необходимо новое мышление

Совершенно очевидно, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, что должно происходить в Южной Осетии. Россия должна соблюдать соглашение о прекращении огня с Грузией. Российские войска должны отойти на позиции, где они находились до начала нынешнего конфликта. Обе стороны должны допустить миротворцев в регион и возобновить переговоры об окончательном статусе анклава. Нападение Грузии на сепаратистов будет остановлено, а предполагаемая цель, ради которой Россия начала войну, – достигнута.

Нежелание Москвы следовать этим курсом доказывает, что с помощью войны она хотела добиться куда более амбициозной цели: коренным образом изменить равновесие сил в Европе.

Не составляет труда понять, почему Кремлю может понадобиться подобное изменение. В конце 'холодной войны' он утратил контроль над крупным политико-экономическим блоком. Он уступил часть территории соседствующим странам и наблюдал, как соперничающий с ним военный альянс продвигается к его границам. Немного найдется стран, которые с легкостью смирились бы с подобным резким уменьшением своего статуса в мире.

И хотя Британия знает, как тяжело лишаться империи, первой все же приходит на ум параллель с Германией после Первой мировой войны – униженной, погруженной в экономический кризис, за которым последовало появление авторитарного правителя, поклявшегося восстановить национальную гордость.

После такого сравнения не приходится удивляться, что многие бывшие сателлиты Москвы обеспокоены. Они рассматривают вторжение России в Южную Осетию как вопиющий акт захвата земель. А в заявлениях Кремля, гласящих, что он защищал местное население, им слышится эхо горячих заверений Гитлера, что его волнует только благосостояние судетских немцев, после чего он отправил войска на Чехословакию.

В Вашингтоне частично соглашаются с подобной интерпретацией. На южноосетинский кризис США отреагировали усиленной решимостью взять Россию в кольцо. Они собираются энергично проводить в жизнь планы по принятию Грузии и Украины в НАТО и развертыванию элементов системы противоракетной обороны в Польше и Чешской республике. Когда Россия в прошлом выражала недовольство проектом 'Сын Звездных войн', США настойчиво утверждали, что он предназначается для предотвращения угрозы со стороны Ирана. Теперь это совершенно очевидно выглядит как старая добрая эскалация времен 'холодной войны'.

Коренное различие между нынешней конфронтацией Восток-Запад и 'холодной войной' заключается в том, что экономические связи между двумя сторонами стали крепче. России нужен доступ на западные рынки, а Западу – в особенности Европе – нужны российские нефть и газ. Это создает для Европы – самого крупного единого рынка в мире – благоприятную возможность выступить в роли посредника, уведя разговор от бряцания оружием в сторону экономических переговоров.

Правда существует другой, более тревожный фактор, отличающий нынешние военные действия от вражды времен 'холодной войны'. При советском правлении многие русские в глубине души разделяли мнение Запада, который считал лидеров СССР бандитами. Но российская интеллигенция, которая в тайне восхищалась демократией, была или раздавлена Владимиром Путиным, или кооптирована в ряды его сторонников.

И в отличие от набившего оскомину марксизма-ленинизма, предложенный Путиным милитаристский национализм пользуется истинной народной поддержкой.

Подобная страна не станет считаться с НАТО лишь из почтения к тому, что ее члены – демократические страны. Но ее можно убедить в том, что разногласия разумнее решать посредством международных институтов, не прибегая к военному авантюризму. Это неизбежно приводит к обвинениям Запада в лицемерии. В защиту своей операции в Южной Осетии Россия ссылается на действия Запада в Косово и Ираке. Это – чистая риторика со стороны Кремля, но оправдывать подобным образом нападение на Грузию просто цинично. Заявление России, что она 'поддерживает мир' в Южной Осетии опровергается вторжением ее армии на ту часть территории Грузии, принадлежность которой ни у кого вопросов не вызывает, а также правдоподобными утверждениями, что она потворствует бесчинствам, творимым антигрузински настроенными ополченцами.

Подобная агрессия не должна поощряться. Однако от балансирования на грани возможного в лучших традициях 'холодной войны' соседи России не станут чувствовать себя в большей безопасности. Подобная ситуация лишь укрепит Кремль во мнении, что маленькие государства – не что иное как пешки в стратегической игре. После окончания 'холодной войны' наилучшей гарантией безопасности и мира в Европе была экономическая интеграция, достигнутая посредством Европейского Союза. Именно у Брюсселя, а не Вашингтона самые сильные шансы убедить Россию изменить свой образ действий.