А жила ли Россия без кризисов?

Кризис, кризис, кризис! Только о нем все СМИ и пишут, и говорят. Телепередач и публикаций, посвященных этому явлению, так много, что они любого могут привести в состояние нервного шока. И в нашем журнале регулярно появляются статьи на эту тему в разных вариациях. Так и хочется последовать совету профессора Преображенского и не читать нашу прессу. Или вспомнить пословицу: «Не так страшен черт, как его малюют». И продолжать жить, не обращая внимания на разрастающийся кризис?

Давайте проанализируем историю нашей страны хотя бы за последний, XX век. Много ли выпало периодов, когда народ жил счастливо, сытно, спокойно? Мы с ровесниками неоднократно обсуждали тему – когда нам жилось легче всего. И пришли к выводу, что наиболее благополучные годы пришлись на период так называемого «застоя» в годы правления Л.И. Брежнева, то есть 70-80-е годы. Интересно, что к этому мнению присоединились и 40-45-летние – мои бывшие ученики, сыновья и их друзья, чьи школьные годы и юность пришлись на этот период. Кое-кто скажет, что был дефицит того-другого, особенно продуктов. Но вспомните, ведь в холодильниках-то у большинства все было. Люди боялись, чтоб надолго электроэнергию не отключили, ведь холодильник разморозится и продукты пропадут.

Если заглянуть немного глубже в историю, то даже не надо вспоминать произведения Н.А.Некрасова, М.Е.Салтыкова-Щедрина, Ф.М.Достоевского и других классиков, реалистично писавших о том, «кому на Руси жить хорошо» было в XIX веке. У большинства моих ровесников родители родились в начале ХХ века, а мы – в конце 30-х – начале 40-х годов, так что о жизни в России многое знаем, как говорится, из первых уст, или на личном опыте. Жизнь большинства населения многострадальной Родины можно изобразить в виде чередования черных и белых полос, и, как правило, черная всегда шире.

Мои предки – бабушка и дедушка – родились в 80-х годах XIX века, в Архангельской губернии, они были вполне зажиточными крестьянами – дом, корова, лошадь, мелкий скот. До Первой мировой войны они уже были женаты, даже успели родить и младенцами похоронить двух детей. Во время войны дед окончил краткосрочные фельдшерские курсы, так как был грамотным – умел читать-писать (бабушка была совершенно неграмотна).

Моя мама родилась в январе 1918 года. Революция, разруха, Гражданская война – это было страшнее кризиса, даже самого мощного. Небольшое улучшение жизни в короткий период НЭПа – с 1922 по 1926-27 годы. А потом коллективизация, вслед за тем голодные годы. Дед, чтоб не вступать в колхоз, перебрался в город Каргополь в 1931 году, начал работать фельдшером в больнице, но заразился чахоткой, и в декабре 1932 года умер. Бабушка осталась с тремя дочками, маме было около 15 лет, средней сестре 8, младшей не было и года. А вообще-то, бабушка за время замужества родила 10 детей – выжили только три дочки, остальные умирали в младенчестве. Вот такая «хорошая» была жизнь в России! Как было неграмотной вдове с тремя дочками выживать? Маме выправили паспорт, приписав лишний год к возрасту, чтоб смогла пойти работать.

О том, как жила страна Советов в период с 1932 по 1939, рассказывать не надо, и так все знают. Особенно страдали маленькие городки и деревни. Но наш терпеливый народ всегда надеялся на скорое улучшение жизни. А тут начался долгий военный период.

Я родилась, когда папа был на Финской войне. Только вернулся после боев на Карельском перешейке – разразилась Великая Отечественная, и 27 июня 1941 года отца уже призвали на фронт. Про жизнь в крошечном городке на Севере во время войны и говорить нечего. Как тогда там жили люди, очень ярко рассказано в трилогии Федора Абрамова «Пряслины» и в романе «Дом». Он описывает жизнь простых людей, крестьян, в наших архангельских местах.

Хоть я была во время войны маленькая, но чувство голода помню. У дома, где мы снимали жилье, был небольшой огородик, так слезно молила я бабушку: «Сорви мне хоть одну луковую травинку, кушать хочется!». Спасали и помогали выжить каргопольские леса. Запасали грибы, сушили ягоды, чуть снег сойдет – ели всякую траву. Суп из крапивы, просто на воде, считался деликатесом.

Папу после взятия Кенигсберга, в мае 1945, отправили еще в Манчжурию – воевать с Японией. К нам он вернулся летом 1946-го. Но какие голодные были на севере 1946-47 годы! Я помню, что вместо хлеба на карточки иногда мама приносила какое-то количество не обмолоченного овса. Его как-то толкли в ступе и варили кашу. Если папа доставал кусок подсолнечного жмыха – праздник в доме был. Летом 1947 г. отец, чтоб уехать из голодного Каргополя, завербовался строить Нарьян-Мар, вербовщики обещали сытую жизнь и много всяких благ, что, конечно, оказалось неправдой. В Каргополе хоть лес снабжал витаминами, а приехали мы в тундру. В первую зиму из-за отсутствия витаминов у мамы началась цинга, зубы и волосы стали выпадать, и ее шикарную косу пришлось обрезать.

Легче стало с отменой карточной системы, по крайней мере, хлеба стали есть вволю. Но очень трудно жилось до начала 60-х. Большинство населения страны не знало не то что телефона, телевизора, холодильника или стиральной машины, даже патефон или радиоприемник были редкостью. Телевизор с крохотным экраном я впервые увидела в общежитии, в Ленинграде, когда стала студенткой в 1957 году.

Одно спасало – вера в светлое будущее. Правильно это или нет, но человек, если верит в светлое будущее – легче переносит материальные невзгоды. А ведь жизнь действительно налаживалась, мы, хоть и медленно, но «поднимались в гору», к благополучию. Наша молодая семья в 1963 году (через год после окончания мной университета) получила комнату, правда, в коммуналке, с общей кухней на три семьи, но большую, светлую, с коммунальными удобствами. В том же году мы купили швейную машинку, и кое-что из мебели. Первую стиральную машину «Рига» купили в 1965, в 1966 – холодильник «Снайге», и первый телевизор. Осенью 1967 года получили двухкомнатную квартиру со всеми удобствами, пусть не самую шикарную, но отдельную!

Когда, отслужив в армии, старший сын женился, на заводе его сразу поставили в очередь на приобретение кооперативной квартиры и, спустя 2,5 года, они с женой уже справили новоселье в двухкомнатной квартире улучшенной планировки. Мои сокурсницы по университету, жившие в Ленинграде, имели похожий уровень жизни – строили кооператив или получали квартиры, растили детей, ездили по путевкам в санатории и дома отдыха.

И так было примерно до 1986 года, когда начавшаяся «перестройка» и последующие «демократические» преобразования не ввергли нас в череду непрекращающихся кризисов, почти не дающих передышки. Так называемая либерализация и переход к рынку (я бы скорее назвала – к базару) привели к тому, что люди месяцами не получали зарплаты, теряли работу; ученые, инженеры, учителя вынуждены были превратиться в «мешочников и челночников». А какой разгул преступности начался! Такого даже после войны не было! Страна теряла по миллиону населения ежегодно. Больнее всего по большинству людей ударил распад Советского Союза. Для нашей семьи это самая большая трагедия в жизни, у мужа случился инфаркт. А сколько людских жизней унесли инфаркты и инсульты, последовавшие за этим событием? Молодое поколение не воспринимало это так болезненно, как те, что прожили жизнь в советское время.

А трагическая «Павловская реформа», когда только за 1992 год цены выросли в 26 раз?! По сравнению с ней даже дефолт 1998 года оказался уже не таким страшным! Так что теперешний кризис, я очень надеюсь, наш закаленный в борьбе с невзгодами народ преодолеет и выживет, несмотря на нагнетаемые страхи.

И удачи всем, главное, будьте здоровы и не теряйте оптимизма.